– И даже знакома с продукцией, – Ксения улыбнулась, – ваша черная кошка на графике – бесподобна.
– Порезвился мальчик, – улыбнулся Родион, вблизи совсем не похожий на мальчика: от носа к уголкам его рта уже сбегали мелкие бороздки. – Мы с Марией давно сотрудничаем, вот я и позволил себе шутку.
– Не думала, что компьютерщики такой легкомысленный народ.
– Вы просто не знаете компьютерщиков – это самые остроумные люди. Однако в легкомыслии я бы нашу братию не стал укорять. Ну, так идем на банкет, Ксения Игоревна?
– А в ресторан пригласить слабо, Родион Алексеевич? – игривое настроение Родиона передалось Ксении.
– С удовольствием, только я за рулем. Придется соблюдать сухой закон.
– Это – не проблема. Я так давно вкусно не ела, что буду рада даже ресторанной котлетке.
Ксения не узнавала себя. Откуда в ней эта легкость? Ведь они с Родионом едва знакомы.
У выхода стояла серебристая машина Родиона. Он обошел ее, открыл перед Ксенией дверцу:
– Проше, пани!
Ксения будто перенеслась в другой мир: кожаная обивка, удобное сидение, широкий обзор.
– Как ваша машина называется?
– Фольксваген Пассат. Недавно обзавелся, прежде на жигулях ездил. Любите скорость?
– Весьма. Но нам ведь недалеко? Поедем в центр?
– Лучше на Петроградскую. Мне оттуда ближе к дому.
– Воля ваша. Я ведь в ресторанах мало бываю.
– Предпочитаете семейный уют, – Ксения вспомнила слова Марии о том, что Родион женат. Ну и что. Она, Ксения не ищет женихов. Она просто хочет отвлечься от серых будней, от тоски, скрутившей ее в последние месяцы.
Родион промолчал, затем перевел разговор на театр и музыку. И здесь оба чувствовали себя уверенно и свободно.
Оба не имели представления о модных ресторанах и единодушно остановили выбор на маленьком заведении с прозрачно-чистыми стеклами, незатейливым названием на скромной вывеске, светящейся мягким зеленоватым светом и мерцающими свечами за окном-витриной. Ксения позвонила дедушке и предупредила, что задержится.
В меню ужина не было алкоголя, но пьянящая волна захватила обоих.
– Предлагаю выпить на брудершафт, – Родион потянулся со стаканом сока к стакану Ксении.
И чем дольше они сидели вместе, тем сильнее пьянели друг от друга.
– Закусывай, Родион! – Ксения шутливо поднесла к его рту маленький кусочек мяса – а то с ног свалишься!
– А ты не изволь отлынивать, опять вино в сторону? Приказываю опустошить бокал! – притворно сердился Родион, подливая Ксении бордово-красного клюквенного сока.
В такие моменты наигранного гнева Родион с его аристократической бородкой напоминал Ксении царя Николая II, чьи фотографии она видела еще девочкой в старинных альбомах семейной библиотеки. Кто знает, возможно, образ прекрасного принца именно тогда сложился в ее душе. Каждый человек предстает перед другим, отражаясь в зеркале души наблюдателя. Зеркало Ксении явно льстило Родиону. И Родион догадывался об этом.
За окном на улице окончательно стемнело. Все реже мимо витрины ресторанчика проезжали машины. Даже пешеходы мелькали все реже. В ресторане народу прибывало, музыка играла все громче, гул голосов нарастал.
– Все, больше не могу, – Ксения откинулась на мягкую спинку диванчика. – Объелась.
Официант унес со стола и опустошенные тарелки из-под горячего, и уютные вазочки из-под салатиков, и пустые графинчики от соков. Теперь только блюдца с надкушенным пирожным стояло рядом с кофейной чашкой Ксении. Родион вообще не притронулся к десерту.
Сотрапезники вдруг сделались серьезными. Оба почувствовали, что сеанс шуток и игр закончился.
Ксения достала из сумочки косметичку и стала приводить в порядок лицо.
Родион смотрел, как его новая знакомая ведет тюбиком помады по линии рта – нижняя губа ее была чуть выдвинута вперед, что придавало женщине надменный вид. Он не заметил у Ксении ни капли высокомерия, но ему, как и другим, видевшим ее впервые, пришло на ум сравнение с королевой. Что-то неуловимо горделивое было и в ее осанке и в простой, дружелюбной манере общения. Вдруг он понял – что: чувство собственного достоинства, скрытое в глубине немного печальных, умных глаз.
– Тебе не говорили, что в твоем облике есть нечто королевское? У тебя, случаем, не дворянские корни?
– У меня все-навсего неправильный прикус. И предки из разночинцев, – о школьном прозвище Ксения благоразумно умолчала. Хватит с нее мужниных издевок.
– А глаза у тебя чудесные, синие, как озера. Только почему у тебя такой грустный взгляд?
– Так у меня фамилия Королёва! – Ксения попыталась кокетничать, чтобы скрыть томящую ее печаль: однако, какой приметливый человек, хоть и компьютерщик!
– Замечательная фамилия! Я провожу тебя?
– Проводи. Но ко мне нельзя, – упреждая дальнейшее развитие событий, сказала Ксения. – Я не одна. Дома сынишка, родные.
Пелена грусти еще больше заволокла глаза, придала им аметистовый оттенок. Это невыносимо, на час почувствовать себя свободной и снова возвращаться в тюрьму, к Жарковскому. Нет, если душа выпорхнула из клетки, ее уже ничто не остановит. Вырывающиеся из глаз Ксении всполохи света обнадежили Родиона.
– И ко мне, нельзя. Может, мы сообразим что-нибудь экспромтом? – робко предложил он.
Ксения усмехнулась:
– Отель-мотель-заднее сидение авто? Нет. Так я не хочу.
Когда они вышли из ресторана, Ксения сказала, что хочет пройтись пешком – тут недалеко. Родион пошел рядом. Они вышли на набережную Карповки. На этом берегу – дом ее деда, на противоположном, Аптекарском острове – бывшая квартира. Ксения машинально посмотрела на свои окна: темны. Раненько Вадик стал укладываться спать. А она, по его милости, оказалась бездомной. Хорошо, что у дедули есть место для них с сыном. Ксения и Родион прошли несколько метров по набережной, остановились у серого дома, ее временного пристанища:
– Я пришла. Вон те ворота.
Они остановились у парапета. Родион обнял Ксению, приблизил свои губы к ее губам, завитки его бороды щекотали ей щеки. Колдовские чары опутывали Ксению.
– Что ты со мной делаешь? – простонала Ксения.
Родиону хотелось взять Ксению на руки, поднять на парапет, прильнуть теснее. Но она опускалась все ниже, ослабевшие колени подгибались, и только железные перила ограждения, упираясь в спину, поддерживали ее. И тут над застывшей рекой послышался грохот треснувшего льда. Глухой треск усилился дребезжаньем трамвая, выползающего из-за поворота. Резкие звуки вернули к действительности обоих. Ксения и Родион отпрянули друг от друга, посмотрели на реку. Желтый свет уличных фонарей мерцал в только что образовавшейся промоине. Свежий ветерок холодил разгоряченные лица.
