— Ты тоскуешь по нему?
Тот ответил не сразу.
— Тоскую? Пожалуй, это слишком сильно сказано…
— А как?
— Он был моим отцом, и я провел так много лет в борьбе с ним за собственную свободу, что споры и битвы по этому поводу стали привычными. — Он снова помолчал немного, потом добавил: — Трудно поверить, что все это закончилось.
И это все, что он может сказать об отце? — удивилась Федра.
— Он любил тебя, — заметила она. — По-своему, конечно, но любил.
— Да, пожалуй, — согласился Айан. — К сожалению, я не понимал, что он меня любит. Он думал, что любовь дает ему право распоряжаться и требовать подчинения. Моя мать, кстати, не сопротивлялась этому, а я восстал. Джоан старалась притворяться, что согласна с ним, а сама делала, что хотела. Я так не мог.
— Не желал так поступать, — поправила его Федра. — Ты такой же упрямый, как он.
Айан кивнул.
— Возможно, ты права. Не желал. Я так понимаю, что отцу очень повезло с тобой.
— Что? Это ты о чем?
Айан неожиданно обвел широким жестом все помещение.
— Вот об этом, о доме. Это же награда за послушание, я правильно понимаю?
— Ты неверно все понимаешь. Черт тебя подери, Айан… — начала она и внезапно осеклась.
Нет, скандала она допустить не может и правду говорить не станет. Во всяком случае, не сейчас, когда он сверлит ее ненавидящим взглядом, когда язык его как жало, когда он не говорит, а стремится ужалить побольнее. Пусть с ним разговаривает Ангус Купер.
— Так что ты хотела сказать?
— Ничего. Я собираюсь помыть посуду. Можешь помочь мне.
Он ничего не ответил, однако встал и принялся убирать со стола, а потом, когда Федра помыла тарелки, взял полотенце и аккуратно перетер каждую. Занятие ему вряд ли по душе — у него-то наверняка посудомоечная машина! (Чарльз, старый консерватор, запретил ей купить ее.) Ничего пусть потрудится, подумала Федра, внутренне торжествуя.
Когда все было убрано, она холодно пожелала ему спокойной ночи и вышла в полутемный холл. Через секунду за ее спиной раздались шаги. Зачем это он пошел за ней? Федре стало не по себе — ведь они в доме одни… Резко обернувшись, она заметила, что Айан улыбается… Так он понял причину ее паники?
— Нет, — проговорил он, покачав головой. — Тебе не стоит беспокоиться. У меня и в мыслях этого нет, мачеха.
Она смерила его ледяным взглядом и сказала:
— У меня тоже, между прочим. Хотя мне стоило позаботиться обо всем раньше.
— О чем это?
— Джоан уехала. Надо было попросить маму остаться здесь ночевать. Теперь поздно, она уже спит.
— Мы тоже скоро с тобой отправимся спать, — сказал он, а когда Федра вскинула брови, добавил: — Каждый к себе в комнату, конечно. Я же знаю, ты обо мне невысокого мнения, да и я о тебе, кстати, тоже, но я не настолько еще низко пал, чтобы соблазнить вдову моего отца в день похорон.
— Да я совсем не поэтому вспомнила о маме, — возмутилась Федра.
— А тебя что, волнуют приличия? Дорогая Федра, мы же не подростки и живем в конце двадцатого века. Неужели ты можешь всерьез заботиться о соблюдении правил приличия?
— Моя мама…
— Ничего такого о нас она и не подумает. Она мне доверяет. Наверное, доверяет тебе тоже, правда не понимаю почему.
Федра впилась обеими руками в перила лестницы, борясь с искушением дать ему пощечину. Ничего, зато потом, когда Айан узнает правду, он будет чувствовать себя виноватым… Если, конечно, он способен хоть что-то чувствовать.
— Спокойной ночи, Айан, — процедила она сквозь зубы. — Надеюсь, твоя совесть даст тебе спокойно заснуть сегодня.
Он рассмеялся.
— Иначе и быть не может! Спокойной ночи, Федра. Ты сегодня заслужила хороший крепкий сон.
Она ничего не ответила и поспешила к себе в комнату. На сегодня она сыта Айаном по горло. Может, утром ей удастся поставить его на место.
Но когда утром она вышла на кухню, то обнаружила на столе записку от Айана, в которой говорилось, что ему пришлось срочно уехать по делам в Лондон.
Глава 5
Ангус Купер позвонил Айану в тот момент, когда тот готовил документы для презентации фирмы нового клиента. Очередная новость — очередная бомба.
Айан внимательно выслушал все, что сказал ему адвокат, схватил в руки ножик для разрезания бумаги и в сердцах вонзил его прямо в подставку старинного чернильного прибора.
— Спасибо, — сказал он Ангусу. — Скажите Федре, что я приеду завтра.
Ангус что-то пробормотал в ответ и повесил трубку. Айан вытащил ножик из подставки и яростно уставился на золотое лезвие.
— Вот еще чертова кукла! — процедил он сквозь зубы, и, не удержавшись, выкрикнул: — Что на этот раз она задумала?
В дверь заглянула секретарша.
— Вы меня звали? — поинтересовалась она.
— Нет, — махнул он ей рукой.
Дверь тихонечко закрылась, и Айан бросил ножик, хлопнул ладонями по столу и уставился в стену. Теперь ему не до документов, все это подождет, пока он не поймет, что за игру затеяла Федра.
Каковы же ее цели? Это ее последнее решение вообще непонятно. Люди, которые никогда не имели больших денег, не бросаются наследством! Поэтому остается предположить, что эта леди ожидает получить что-то взамен.
Айан вскочил и нервно заходил по кабинету. Почему же Федре приходят в голову такие глупые идеи? По складу своего характера, насколько он помнит, она должна быть уравновешенной, разумной, скромной, а вовсе не изворотливой, хитрой искусительницей. Он снова сел в кресло и закрыл глаза.
Федра. Такое красивое, необычное имя, навеянное древним мифом… Имя мечтательницы, имя женщины, способной на великую любовь… Когда-то она была одной из немногих, кому он мог доверять. Но эта нынешняя Федра совсем другая, она вряд ли мечтает… А что же тогда у нее на уме? Неужели?..
О Господи! Айан вздрогнул и напряженно выпрямился. Мысль поразила его. Неужели ей именно это понадобилось? А что же еще? Чего ей может не хватать? Он снова схватил нож и нацелился им на причудливый кактус, за которым заботливо ухаживала его секретарша, но в последний миг одумался, осознав, что растение тут вовсе ни при чем, и полоснул лезвием по газетам.
Понятно, почему эта ведьмочка сделала его жизнь невыносимой. Она знает, чего хочет, и медленно, но верно подбирается к заветной мечте. Да, хороша штучка, нечего сказать! Как это он раньше не раскусил ее? Они же с Рози два сапога пара!
Тут где-то за дверью раздался заливистый женский смех. Вот и Федра сейчас так смеется, подумал Айан. Раньше ему нравился ее смех…
