— Миссис Крамп?
— Моя экономка. Она приходит по будням убирать.
— Ясно. А кто следит за порядком по выходным?
— Я сам. Да что это вы сговорились с Пенди? То она решила, что я и чай не умею приготовить, то ты теперь не представляешь меня с тряпкой в руках! — Произнося эту тираду, Айан подошел к камину и встал там, на приличном отдалении от Федры.
— Мама так тебе сказала? — спросила она, ни капельки не веря, что Айан обижен. — Думаю, она так считает потому, что всегда все делала для твоего отца. Уж он-то ничего не умел делать по дому.
— Да, это точно.
Федра притворилась, что не расслышала, и нарочно приблизилась к Айану.
— Что ты сказал?
Тот только пожал плечами.
— Да ничего особенного. Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? Я представил себе интимные отношения наших родителей, и меня почему-то это развеселило.
— А…
Федра опустилась на диван, и тут же пожалела — слишком низко и теперь приходится смотреть на Айана, задрав голову. Он тем временем стал расстегивать пиджак.
— Что ты хотела сказать этим междометием? — спросил он с усмешкой. — Не собираешься поддерживать этот разговор? Недавно тебе удалось избежать обсуждения этой деликатной темы, но разве тебе нечего сказать? Ты же наверняка думала о них, об их близости.
— Конечно, думала.
— И что же ты решила?
— Решила? — Федра села на край дивана, обняв колени. — А что же тут можно решить? Совершенно ясно, что твой отец увлекся мамой.
— Да, похоже. Тебе это неприятно?
Теперь Айан не отрываясь смотрел на нее. Федра отвела взгляд.
— Почему мне должно быть неприятно?
— С детьми так бывает. Как я уже сказал, родители и секс две несовместимые вещи.
Лучше бы он перестал говорить о сексе, подумала она. Естественно, ее поразила та фотография, именно тот факт, что на ней рядом с мамой оказался Чарльз. Но что касается секса… Ей сейчас не до того, чтобы углубляться в постельные дела своей матери, ее больше заботят свои собственные эротические настроения.
Вот стоит перед ней предмет ее вожделения, великолепный Айан, такой мужественный, красивый, что от одного взгляда на него перехватывает дыхание, и не проявляет к ней никакого интереса. Так неужели ей придется в этой жизни обойтись без секса?
— Ты прав, — сказала Федра. — Я никогда не думала об интимной стороне жизни мамы или Чарльза. А ты? Тебе неприятно, когда ты об этом думаешь?
Он покачал головой.
— В то время, когда был сделан тот снимок, моей матери уже несколько лет не было в живых. А отец?.. Знаешь, мне душу греет мысль, что старик хоть раз в жизни доказал, что ничто человеческое ему не чуждо.
— Конечно, он же человек, — согласилась Федра, расстегнув верхнюю пуговку жакета, так как вдруг ей стало жарко в этой холодной комнате. — Интересно, что произошло между ними?
— Ты имеешь в виду конкретные события? А ты не поинтересовалась у мамы?
— Нет. Я собиралась ее расспросить, но так и не смогла начать этот разговор. Мама на снимке… выглядит такой счастливой… Мне не хотелось растревожить ее воспоминаниями, которые только опечалят ее сейчас.
— Гм… Ты удивительная женщина, Федра Пенденинг. Тебе самой это известно?
— Разве?
Ей хотелось, чтобы Айан наконец сел тоже, и он, словно прочитав ее мысли, скинул пиджак и сел рядом с ней на диван. Она вся напряглась, даже руки задрожали.
— Успокойся, — бросил Айан. — Я не собираюсь соблазнять тебя.
— Не получится.
— Разве? Тогда зачем же ты рискнула приехать сюда?
Федра напряженно смотрела на затейливый рисунок ковра.
— Я не считаю, что подвергаюсь риску, но вопрос хороший.
— Вот я и задал его, а ты отвечай.
Федра словно окаменела. Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза, в которых читался ясный ответ на этот вопрос. Сейчас или никогда, подумала она. Так хочется хотя бы раз в жизни почувствовать то, что чувствовала мать тогда с Чарльзом, и понять, отчего так светился ее взгляд на той фотографии.
Она неспешно сняла жакет и бросила его на стул.
— Я пришла сюда, чтобы соблазнить тебя, — сказала она.
Айан буквально впился в нее взглядом, ноздри его раздулись, рот медленно искривился в подобие улыбки. Он положил руки ей на плечи и сжал так, что она чуть не вскрикнула от боли.
— Ты сама не ведаешь, что говоришь, — процедил он сквозь зубы. — Веди себя прилично, Федра.
— Нечего обращаться со мной, как с ребенком. Я прекрасно понимаю, что говорю.
Она смотрела на него не отрываясь, а он — на нее. Шла молчаливая борьба, в которой кто-то должен победить. Федра видела, как пульсирует жилка на его виске…
— Нет, ты не ребенок, — сказал наконец Айан каким-то хриплым голосом. — Ты жена моего отца и поэтому вне игры.
Федра облизнула пересохшие губы.
— А если бы я не была женой твоего отца?
— Все равно. С тобой такие отношения непозволительны, — ответил он. — Ты Федра, и я не хочу тебя обидеть.
— Разве заняться со мной любовью означает обидеть меня?
— Но тебе этого будет мало. Ты захочешь большего — семью, детей…
— Это так плохо?
— Для тебя? — Он убрал руки с ее плеч. — Нет, для тебя все это нормально, но не для меня. Я был женат и знаю, как быстро проходит это сводящее с ума влечение и наступает разочарование и отчаяние. Мне вовсе не хочется пройти через это еще раз. Особенно с тобой.
— А… — пробормотала Федра и опустила глаза, чтобы он не видел ее слез. — Все из-за Рози?
— Да, частично из-за Рози.
— А еще из-за чего? Или из-за кого? Это касается твоего отца?
Она увидела, как на миг вдруг исказилось его лицо — не то от боли, не то от гнева.
— Нет, тебя, — ответил он. — Я не могу позволить, чтобы этот злокозненный старик заманил меня в брак, использовав Кайн-Клет как приманку. Кроме того, из чувства уважения к твоей матери, а также к самому себе, я не могу предложить тебе взамен этого просто связь. Так что выброси из головы всю эту романтику и найди себе хорошего парня, который будет только рад дать тебе все, что ты только пожелаешь.
Все, что я пожелаю? Но я желаю быть с тобой, Айан! Разве ты не видишь этого? Но этого она не сказала вслух, справедливо полагая, что все и так читается в ее глазах.
Айан резко встал.
— Пошли. Пора спать, — сказал он и протянул ей руку. Федра перестала дышать. Заметив это, он пояснил: — Нет, я ничего такого не имел в виду. Я буду спать отдельно, у меня есть еще две свободные спальни.
