— Почему ты ушла?
Это не те слова, которые она ожидала услышать.
— Решила переночевать у мамы. А что? — ответила она, поправив волосы.
— Ты не оставила никакой записки.
— Я не думала, что тебя это волнует.
Федра обратила внимание на серый цвет его лица и мешки под глазами. Бессонница? Или беспокойство?
— Волнует. Ты знаешь это.
— Да, знаю.
— Федра… — Он вдруг резко вынул руки из карманов и потянулся к ней, словно хотел дотронуться, но потом передумал. — Может быть, хватит? Пора прекратить все это?
Федра отвернулась от него и стала пристально смотреть на море.
— Тебе не в чем винить себя, — сказала она.
— Я виноват в том, что произошло в Лондоне. Мне не следовало прикасаться к тебе.
— Я так захотела.
— А теперь не хочешь?
Федра с грустью проводила взглядом маленькую птичку, которая пролетела мимо… Разве Айан не знает, что нужен ей? Как она может ему признаться в любви, если чувство не взаимно? Поэтому она произнесла как можно более беспечным тоном:
— Как тебе сказать…
Айан молчал, и она заставила себя посмотреть на него. Он улыбнулся ей и протянул руку. Федра взяла ее. После этого ни один из них не мог притвориться, что огонь взаимных чувств, вспыхнувший тогда ночью в Лондоне, безвозвратно потух.
— Пройдемся, — предложил Айан и кивнул в сторону узкой тропинки, вьющейся между скал и спускающейся к морю.
Он не ждал ответа, а просто потянул ее за собой, причем пошел все теми же быстрыми шагами, так что Федре иногда приходилось почти бежать. Она не сопротивлялась, понимая, почему Айан все идет и идет вперед, — если остановится, произойдет именно то, чего он боится.
А ей и самой не хотелось начинать все сначала. Она легко могла угадать, какой будет конец. Айан скажет, что ему очень жаль, но он не может связать с ней свое будущее, а она заслуживает большего, чем быть просто любовницей.
Кто виноват в таких убеждениях Айана? Чарльз и Рози.
По каменистому берегу было трудно идти быстро, но Айан почти не сбавил шага, продолжая вести за собой Федру. Наконец они добрались до того места, где на самой кромке песчаного пляжа возвышалась высокая скала. Начинался прилив, и волны уже омывали ее подножие.
Федра словно перенеслась на семнадцать лет назад, когда она, по-детски преданная обожаемому Айану, впервые в жизни почувствовала к нему нечто непонятное, то, что потом переросло в настоящую любовь.
— Скала Амфитриты… — прошептала она, бредя за Айаном, который упрямо шел вперед.
— Что? Что ты сказала? — спросил он и остановился.
Он отпустил ее руку, и она пошатнулась, словно потеряв единственную опору, и почувствовала себя так, будто без Айана брошена на произвол судьбы.
— Ты разве не помнишь? — спросила Федра. — Ты меня снял с этой скалы и спас, когда я была маленькая. Тогда начался прилив, и, если бы ты не пришел тогда, я бы утонула.
А разве сейчас она не тонет?
Айан улыбнулся одними уголками рта.
— Да… Теперь, когда ты сказала, я вспомнил. Слушай, ты тогда напугала меня до смерти. Готов был сам тебя потом утопить за такие выходки.
Федра тоже улыбнулась ему.
— Ну тогда и спасать было незачем, — заметила она.
— Ну уж нет. Федра…
— Да?
Она ждала продолжения фразы, но он молчал и смотрел куда-то мимо нее, в синюю безбрежную даль. Волны почти уже доставали до их ног.
— Айан?
Он тряхнул головой, словно отгоняя какую-то мысль, и сказал:
— Федра, извини.
— Ты уже говорил мне это. Давно.
— Нет. Я о вчерашнем вечере. Я не имел права указывать тебе, кого приводить в дом, а кого нет. И я думаю… — Он снова отвел взгляд, чтобы не смотреть на нее. — Тебе не стоит выходить замуж за него.
— За кого? — удивилась Федра.
— За Шарки! — Айан просто выкрикнул это имя.
Господи! Неужели он серьезно?
— Не собираюсь, — ответила она.
— Что? — переспросил он и посмотрел ей в глаза. — Я вроде бы и не должен был обрадоваться…
— А ты обрадовался?
Федре пришлось завести руки за спину, чтобы удержаться и не обнять Айана.
— Да. Господи, да. Но это ничего не меняет. Федра, я хочу, чтобы ты знала: вчера вечером я вернулся домой с намерением признаться тебе, что наболтал всякой ерунды, что ты можешь приглашать в дом кого угодно, развлекаться с кем угодно, выходить замуж за кого пожелаешь… Но ты ушла…
— К маме.
— Знаю… — Он сказал что-то еще, но над ними в этот момент пролетел самолет и заглушил часть фразы, а дальше звучало: —…не понимаешь, что бродить по ночам по Порткелли опасно?
Ее снова разобрала досада.
— Я не бродила. К тому же я вполне могу себя защитить сама, Айан. В прошлом году я ходила на курсы самообороны.
— Правда? — искренне поразился он. — И чем ты занималась? Дзюдо?
Федре вдруг стало смешно.
— Да… Хочешь испытать меня?
— Ни в коем случае. Ты, возможно, бросишь меня через колено в песок.
— Приятно, что ты так считаешь, — сказала она. — Но только я помню, что у тебя черный пояс по карате.
— Вряд ли я стал бы на тебе демонстрировать свои навыки.
— Серьезно? Какая галантность. Ну тогда, может, поборемся? — усмехнулась она. — Помнится, у тебя весьма привлекательный вид, когда ты лежишь на спине. — Она вдруг развеселилась и расслабилась. Не перегрелась ли на солнышке?
— Федра… — Айан едва выговорил ее имя, словно это причиняло ему боль. — Ты не понимаешь? Все кончено.
Улыбка сползла с ее лица. Она молча смотрела на него, не в силах отвести взгляд.
Айан отвернулся.
— Ради Бога, Федра… нет, ради тебя же самой! Живи себе своей жизнью, отдельной от меня. Выходи замуж хоть за Шарки, хоть за кого угодно. Я даже повеселюсь на твоей свадьбе. Только не теряй из-за меня времени понапрасну, не трать на меня щедрость своей души, прошу…
Ей бы ответить ему, что он как человек, боящийся любви, не заслуживает ни внимания, ни душевного к нему отношения, но она и слова не могла произнести, потому что смотрела на него и видела: в глазах Айана стоят слезы и он даже не пытается смахнуть их. И Федра поняла, что Айан испытывает такую же боль, как и она. Но почему же тогда?..
— Да, — пролепетала она. — Вернее, нет. Я не буду терять время. Я…
Но больше она ничего не сказала, и Айан молчал, поэтому она спотыкаясь побрела прочь, потом ускорила шаг, а потом побежала со всех ног, словно за ней гнались… Но когда она оглянулась, то увидела, что Айан так и стоит там, у скалы.
