– И где же он заслужил этот чин?
– Участвовал в переселении немцев с Волги в казахские степи.
– Что?!
– Не слышала про эту эпопею?
– Нет.
– Перед войной наш дорогой товарищ Сталин переселил поглубже на Восток огромное количество неблагонадежного гражданского населения или тех, кто мог им стать в случае немецкой оккупации.
– Как это? Зачем?
– С его стороны это был очень дальновидный шаг, – усмехнулся дед. – Сталин рассуждал так: немцы, они и есть немцы, где бы ни родились и ни выросли. Могут войти в контакт с фашистами. Так что немцы, проживающие на Волге и дальше на запад, переселялись целыми семьями.
– Это бред!
– Нет, тут имелся здравый смысл. И огромные деньги были отпущены на эту программу. А раз выделены средства, то волжские немцы не избежали своей участи. Оставить их близко к вероятной линии фронта было опасно.
– Но как это – переселять целые семьи? На необжитые места!
– Семьи и народы. Мариша, такое впечатление, что ты совсем не изучала историю своей страны!
– Изучала, но...
– Сталин считал, что в мирное время существуют одни законы. А в состоянии войны – совсем другие.
– И как это касается Льва Илларионовича?
– А он как раз и был начальником над одним из участков пути несчастных немцев из Поволожья в Казахстан.
– Ого!
– Повторяю, ничего серьезного ему не поручали. Тем не менее он успел неплохо зарекомендовать себя, несмотря на один прокол.
– Прокол?
– Да, была у него какая-то истории с несколькими семьями, которым удалось исчезнуть.
– Исчезнуть? Ой!
– Может быть, и ой, – согласился дед. – Времена-то были смутные. Кто там стал бы допытываться, куда делась одна семья или даже несколько? Вот и Лев Илларионович в отчете указал, что подобные люди с места жительства выбыли еще до получения предписания о переселении.
– А как все действительно происходило?
– Теперь это уже трудно сказать. Но полагаю, что людям давалось полчаса на сборы. Только необходимая в пути одежда, документы, деньги и запас провизии. А затем их конвоировали на вокзал или во временные лагеря, где из них формировали группы для отправки в казахские степи.
– А... А их дома? Мебель? Ценности?
– Полагаю, что к началу сороковых годов у нас в стране уже никто не решался открыто владеть достаточно ценными предметами, чтобы не прослыть чуждым элементом со всеми вытекающими отсюда прискорбными последствиями. Можно ведь было угодить и не в Казахстан на вольные поселения. А куда подальше – в холодную Сибирь, в тайгу. И не всей семьей, а по половому признаку. Мальчики в одни лагеря, девочки – в другие.
– Значит, люди должны были все бросать? – сообразила Мариша. – Дом, хозяйство? Все?
– Да.
– И быстренько собирать все необходимые им в дороге манатки и бежать на сборный пункт?
– Да.
– А если бы они не захотели?
– Таковых что-то не находилось, – тяжело хмыкнул дед. – Во всяком случае, упоминания об этом в отчетах я не нашел. Полагаю, что те из списков, кто числится без вести пропавшими, могли за строптивость найти свой конец и в стенах родного дома. Или поблизости от него.
Дальше расспрашивать Мариша не стала. К чему? Лев Илларионович сыграл в этой истории скверную роль. Но такое уж было время. А он всего лишь выполнял приказ вышестоящего начальства. Да и кто он был такой, чтобы возражать руководству и иметь собственное мнение, отличное от мнения партии и товарища Сталина?
Лев Илларионович – всего лишь крохотный винтик в огромной машине, перемалывающей людей словно солому на току. Задача Льва Илларионовича – выполнить приказ, полученный свыше. И он его выполнял. А уж хорошо это или плохо, судить было не ему и даже не будущим поколениям. А кое-кому повыше.
Глава 9
Вдохновленная разговором с дедом, Мариша на следующий же день сообщила Вике новости о ее дедушке.
– Не скажу, чтобы ты меня порадовала, – вздохнула в ответ Вика. – Ведь всегда мечтаешь о деде-герое. А вовсе не о фанате, который занимался темными делами.
– Твой дед считал, что выполняет приказ партии и лично товарища Сталина! – горячо заступилась за него Мариша. – И вообще, если бы он не стал выполнять эти приказы, то и тебя бы на свете не было!
– Почему это?
– Да потому что! Сгинул бы твой дед за непослушание в лагерях или на лесоповале! И не встретился бы он с твоей бабушкой! Кстати, а когда он с ней встретился?
– Первое письмо датировано сорок первым годом.
– Ага. А из письма ясно, долго они были знакомы перед этим?
– Да. Он упоминает их внезапную встречу как раз накануне пожара, охватившего всю страну.
– Значит, это была страсть, которая вспыхнула между ними в одну минуту. И протянулась через всю их жизнь.
– Учитывая род занятий моего дедушки, бабушка могла его откровенно опасаться.
– А где жила твоя бабушка?
– До войны?
– Да.
– В Камышине.
– Это где такой?
– Рядом с Волгоградом.
– На Волге?
– Ну да. А что тебя удивляет?
– Как – меня? А тебя разве ничего не удивляет? Твоя бабушка тоже жила на Волге! Лев Илларионович переселял немцев с Поволожья в Казахстан. А Поволжье где? На Волге!
– А что тут такого? – недоумевала Вика. – Там они и познакомились. На Волге-матушке. Где же еще?
Мариша умерила свои восторги. В самом деле, где же еще было познакомиться будущему сотруднику НКВД и молодой девушке, как не на Волге, в ее родном городке.
– А твоя бабушка ничего не рассказывала об этом периоде ее жизни?
– Нет. Просто говорила, что перед войной они жили на Волге. А потом их эвакуировали, они долго скитались по стране, бабушкина мама погибла, их дом и все хозяйство было разрушено, так что возвращаться на Волгу самой бабушке смысла не имело. И она осела в Ленинграде.
– Интересно. Но в Ленинград так просто не приедешь. Особенно тогда.
– Почему?
– Даже ленинградцам, чтобы вернуться в город из эвакуации, нужно было получить приглашение от кого-то из оставшихся в Ленинграде родственников. Или как-то иначе подтвердить, что они и до войны жили в Ленинграде.
– Как это – иначе?
– Ну, по домовым книгам, по сохранившимся там записям. Но, учитывая, что в войну Ленинград бомбили каждую ночь, много ли архивов в городе уцелело? Так что это просто удивительно, что твоей бабушке удалось просочиться в Ленинград.
