– Ничего не поняла, – честно призналась принцесса.
– Что тут понимать? – серьезно проскрипел сзади Ипполит. – Вот у носителей дара Зеленого все вокруг цветет и живет. В Бермонте урожаи знаешь какие, даром что на севере. Наследники Белого Целителя болеют редко, и окружение их тоже. В Синих влюбляются постоянно, да и рождаемость в округе растет, если там живет сильная аристократка из потомков Богини. В присутствии Красных ускоряются и усиливаются заклинания, мощь магов. Ненамного, но все же. Черные же влияют на окружающих так, что те теряют самоконтроль. Если ты добрая, то и рядом с темным доброй останешься. А если внутри зависть, злость, раздражение, то все наружу полезет. Вот и думаем мы, что где-то тут темный ходит и силу набирает. Иначе с чего бы?
– А ректору вы почему об этом не сказали? – поинтересовалась пятая Рудлог.
– Он нас не спрашивал, – грустно ответил Аристарх. – С нами вообще мало кто говорит, козочка ты наша. Мимо ходють, и всё…
Вечером ее, уже переодетую и с пакетом вещей («А вдруг будет холодно? А вдруг пойдет дождь? А вдруг колготки порвешь?» – уговаривала ее Василина), с газовым баллончиком в сумочке – его всучила Полли, пожелав повеселиться, но если что – прыскать обидчику в рожу и бежать, – довезли до общежития. У входа принцессу ждал Матвей, курил, сидя на скамеечке. Просиял, увидев, как она выходит из машины, забрал у нее пакет и тут же открыл Зеркало.
– Наши уже все тут, – сказал он, взял Алину за руку и сделал шаг в подергивающуюся гладь перехода, – сейчас покажу тебе твою комнату, и пойдем.
База оказалась старенькой, трехэтажной, с маленькими комнатами, в которых был минимум мебели, и удобствами на этаже. Имениннику для праздника выделили первый этаж, и основное веселье разворачивалось в холле, который, видимо, для приличных постояльцев служил местом просмотра телевизора, а для студентов – местом грандиозной пьянки.
– Брат удивляется, – гулко рассказывал Матвей, пока Алинка за дверью шкафчика снимала пальто и подкрашивала губы, смотрясь в тусклое зеркало. – Обычно в это время вообще никого нет, а тут оба верхних этажа заняты. Ну, это нам не помешает. Ого!
Алина вышла из-за дверцы и смутилась, увидев лицо Ситникова. Платье она купила совсем простое, черное, чуть выше колен.
– Какая ты… девушка, – сказал наконец семикурсник, тоже смущаясь. – Я тебя с распущенными волосами не видел. Пойдем скорее.
– Подожди, Матвей, – Алинка достала из пакета квадратную коробочку с подарком, протянула ему. – Поздравляю. Вот. Открывай скорее, а то я переживаю.
Ситников своими большими лапами осторожно открыл коробочку. Достал оттуда широкий и крепкий кожаный ремень – такие носили военные. Алинка подсмотрела у Мариана и купила такой же, только на куда больший размер. И теперь очень волновалась.
– Спасибо, малявочка, – пробасил Матвей, примеряясь. Размер подошел, и даже дырки еще остались. Он вдел ремень в петли брюк, застегнул – и стал как-то подтянутей, строже. Алина живо представила друга в форме. Да, наверное, армия для него самое то.
– Спасибо, – повторил он, обнял ее и поцеловал куда-то в макушку.
Последующие несколько часов слились для Алины в один сплошной водоворот из музыки, смеха, поздравлений, тостов, откупориваемых бутылок, теплых рук Матвея, почти постоянно находившегося рядом, запаха сигарет – курили на лоджии, но так много, что дым проникал в холл. Гости верхних этажей на удивление не жаловались и не бегали с требованиями выключить музыку, которая становилась все громче и громче. Диджей, попивая пиво, зажигал, проводил какие-то конкурсы, и в них с удовольствием участвовали, но она отпиралась и отказывалась, а Ситников, наливая себе какого-то крепкого алкоголя, гулко требовал не трогать его малявочку. Сидевший с другой стороны Дмитро Поляна болтал с ней в те моменты, когда Матвей отходил.
Алинка пила лимонад, потом попробовала красное вино, ей понравилось. Тело было легким, и даже не раздражало то, что здесь каким-то образом оказались и ее соседки, Ленка с Наташей, и Эдик, который обнимал Янку, и сидящие на диванах холла, глазеющие на нее однокурсники и однокурсницы Матвея. Бывшей его, слава богам, не было, и принцесса через пару часов совсем расслабилась и даже не протестовала, когда Ситников схватил ее на руки и понес танцевать под первые звуки медленной песни.
Он был такой большой, что ее макушка не доставала ему до плеч, и осторожно обнимал ее, поглаживая по спине своей лапой, и Алине казалось, что ноги ее не касаются пола. Было так хорошо, что она уткнулась ему в грудь и просто позволила вести себя под хриплый голос певца, то почти шепчущий – нежно, ласково, – то громко, надрывно и мощно поющий о первой любви. И было даже немного страшно поднять глаза, потому что она чувствовала, как объятья становятся все сильнее и как ведущий в танце Ситников почти незаметно касается ее волос губами.
Голова кружилась, хотелось вырваться и сбежать и одновременно остаться. Анализировать свое состояние не было никакого желания. Всё потом. Сейчас только музыка и волшебное ощущение полета и чего-то еще неизведанного, но манящего.
– Жарко тут, – пробормотал Ситников глухо, когда песня закончилась. – Пойдем воздухом подышим?
– Угу, – сказала Алина, не поднимая взгляда, поправила очки. Принцессе казалось, что на них все смотрят – и на то, как он накидывает свою куртку ей на плечи, и как берет за руку и ведет на лоджию.
На улице было уже темно – наверное, время подходило к одиннадцати, – холодный воздух неприятно прошелся по разгоряченному лицу, по ногам в тонких колготках, и, несмотря на теплую куртку, она поежилась.
– Иди сюда, мерзлячка, – засмеялся Матвей, – погреешься.
Притянул ее к себе – Алина даже пискнуть не успела, – обхватил и замер, теплый и большой, глядя куда-то в сторону, в ночь. Погладил по спине, по волосам. Снова замер. Выдохнул, наклонился, снял с нее очки и поцеловал. Легко, простым касанием губ, потом еще раз и еще.
– Ой, Матвей. – Он глядел серьезно и решительно, но ничего не говорил. Что делать в такой ситуации? Поцеловать самой? Или спросить… да что спросить? И Алина поступила так же, как много-много запутавшихся и немного испуганных девушек до нее. Она сбежала, промямлив, что ей нужно в туалет, забыв и про очки, и про то, что на ее плечах все еще остается тяжелая куртка.
В уборной оказалось пусто, и она, закрыв дверь на защелку, пошла к зеркалу. В глазах все расплывалось, и принцесса приникла к отражающей глади почти вплотную, недоверчиво разглядывая свое лицо. Посидела на фаянсовом изделии, опустив крышку, подумала. Забывшись, ополоснула лицо холодной водой, и, конечно, тут же потекла тушь – Алина увидела черные пальцы, стала умываться, оттирать, но только больше размазывала. Еще и мыло попало в глаза, и она моргала, промывала, глядела в зеркало, пытаясь определить, остались ли потеки туши или нет.
А когда в очередной раз подняла голову и посмотрела в зеркальную гладь, принцессе показалось, что сзади, почти вплотную к ней, кто-то стоит.
