– Капитан, – выговаривает сестра тяжело, и это «капитан» режет даже меня, а ему, должно быть, еще больнее, потому что он стискивает зубы, – вы ничего не хотите мне рассказать? Или это вина Тандаджи?
– Откуда у тебя этот рог? – ревет Гюнтер сзади, подарившая рог девушка рыдает и сквозь шмыганья в грудь деда-герцога рассказывает, что долго искала и выбирала подарок, пока ей не посоветовали магазин с уникальными товарами, и там он ей очень понравился, и она его купила.
– Нам всем будет полезно послушать про заговорщиков, – примирительно и мягко высказывается царица Иппоталия, – предлагаю собрать совещание.
– Прости, – словно не слыша ее, говорит Мариан Василине. – Это мое решение – не сообщать тебе.
Впереди Полли наконец добирается до Демьяна и, сжав кулачки, что-то зло кричит ему в лицо, а тот успокаивающе гладит ее по талии, оставляя белесые разводы. Затем хватает на руки и несет обратно к ложе.
– О, – будто не чувствуя накаляющейся атмосферы, удивленно замечает император, – а вот об этом моя разведка не доложила. Вас можно поздравить, Василина?
От сестры просто волнами пышет морозом, и по деревянным столбам, поддерживающим ложу, снизу вверх стремительно бегут, потрескивая, завитушки инея.
– Василина, – предупреждающе и ласково говорит Талия, и всем становится теплее, но королева не слышит ее. В зале начинает гулять ветер, дребезжат остатки уцелевших витражей, хлопают двери. Мариан делает шаг к Васе, но останавливается под ее напряженным взглядом. Он не растерян, но в глазах его виден… страх?
Открывается Зеркало, оттуда под взглядами все еще не отошедших от шока членов королевских свит выходит Зигфрид, а за ним, наконец, медперсонал с выражением отвращения и брезгливости на лицах.
«Ты же медработник. Иди, помоги. Иди».
Я не могу пошевелиться. Меня мутит, и мне страшно снова посмотреть в ту сторону, где лежит Люк.
– Уважаемые коллеги, – голос у Василины очень жесткий, надсадный, и она сама как натянутая струна сейчас, и видно, что с трудом владеет собой, – я прошу меня извинить. Я обязана поговорить с его высочеством и начальником разведуправления. Сейчас придворный маг доставит вас к вашим покоям. Предлагаю немного отдохнуть после случившегося и собраться в моем кабинете чуть позже. Мы просто обязаны обменяться информацией.
Она бросает быстрый взгляд на застывшего Тандаджи, затем на сжавшего кулаки Байдека и добавляет:
– Как только я ее получу.
Величества и их свиты, видимо, не желая становиться свидетелями семейного скандала, вполне организованно исчезают в Зеркале, туда же уходит король Демьян с заплаканной Полли на руках. Зигфрид перенастраивает портал снова и снова, а я вдруг вспоминаю, что он был одним из тех магов, которые били в тварь сбоку. Безуспешно.
Далеко от меня вернувшийся Мартин пробирается к склонившемуся над Люком Луциусу и что-то спрашивает у него. Затем протягивает вперед ладони. Качает головой.
«Идиотка! Иди к нему. Он же отравлен ядом! Ты можешь помочь! Дать кровь!»
Я отмираю, хватаю со столика с фруктами нож, шагаю вперед. И падаю в обморок.
* * *
Мариан Байдек рванулся к падающей Марине, но не успел. Благо она завалилась на колонну и просто сползла вниз.
Пока он передавал ее на руки врачам, Василина беседовала с Тандаджи. Начальник разведуправления отвечал глухо и коротко, а в зале становилось все холоднее. Дыхание людей стало вырываться паром. Работающие гвардейцы и врачи со страхом поглядывали в сторону ложи, наблюдая, как мягкий тяжелый бархат покрывается сверкающими кристалликами льда.
И ему было страшно. От того, что он увидел в глазах жены.
Вернулся Мариан как раз тогда, когда Майло рассказывал о слежке за детьми. Встал рядом под ледяным взглядом будто посветлевших голубых глаз. Тидусс казался совсем седым, потому что его с ног до головы покрывала изморозь. А такая чужая и безжалостная Василина просто молчала и слушала.
На столике с закусками, что стоял рядом с высокими креслами их величеств, трескались замерзающие графины с напитками, скрипели над ними задубевшие бархатные занавеси, и мороз пробирался под одежду, ресницы прихватывало инеем. Но Байдек тоже молчал. Ждал, пока договорит Тандаджи. А тот говорил и говорил, не шевелясь, не опуская глаз. Про задание Кембритча. Про Соболевского, который пытался убить Пол, про проваленную операцию по его поимке, которая закончилась удачей по чистой случайности – на базе отдыха, куда уехала Алина. Про меры безопасности, которые были предприняты Байдеком и им. Про то, что это только его ответственность и вина…
– Степень вашей ответственности и вашу дальнейшую судьбу обсудим позже, – Василина произнесла это очень тихо, но такая сила слышалась в ее голосе, что Майло пошатнулся и склонился перед гневающейся королевой. – Идите, господин Тандаджи. У вас есть полчаса, чтобы подготовить мне к совещанию подробный письменный отчет.
Тидусс, неверно ступая заледеневшими ногами, шатаясь, ушел. И Василина снова посмотрела на мужа.
– Ты опять все решил за нас двоих, – затрещали от морозного порыва колонны и начали скрипеть, трескаться, но Байдек устоял, хотя хотелось согнуться и упасть к ее ногам, – как тогда, когда не приехал просить моей руки. Мариан. Я простила тогда.
Они стояли всего в нескольких шагах друг от друга, но сейчас их разделяло не расстояние – неверие, ложь, страх за другого, боль.
– Я делал всё, чтобы тебе никогда не пришлось бояться, – четко выговаривая слова и глядя в пылающие гневом глаза, произнес Мариан. – Я защищал свою жену. Как мог.
– Защищал? – крикнула Василина, срываясь в ослепительную ярость, и вокруг нее стал потрескивать от электричества воздух. Позади них уже было пусто, и немногие оставшиеся гвардейцы спешно отступали к дверям – никому не хотелось попасть под горячую руку. – Защищал, не говоря мне, что тебя пытались отравить? Что за детьми следили и, скорее всего, хотели похитить?!!!
– Василина, – он все-таки сделал шаг вперед, потом другой. Разряды больно обжигали тело, в зале уже не дул – бесновался ветер, захватывая останки взорвавшейся твари, осколки стекол. Только вокруг них было маленькое окошко спокойствия.
– Я жена тебе!! – кричала она в ярости, и голос ее эхом подхватывал ветер. – Жена, а не маленькая девочка!!! Ты не имел права мне не говорить! Я твоя королева, Мариан!
Он протянул руку, пытаясь притянуть супругу к себе, успокоить, потому что даже в эту минуту понимал ее, как никто другой. Понимал, что это не только обида на него, но и откат от произошедшего боя с чудовищем, и что сейчас она выплескивает пережитый страх. Но Мариана отбросило разрядом прямо в воющую стихию, к бортику ложи, впечатало в ледяное дерево.
Барон дернулся вперед и увидел, как его Василина, словно ломая себя, изгибается, сжимает кулачки, и ветер покорно стихает, оставляя в зале и между ними тишину и холод.
