Джейсон перевел на брата пылающие глаза.
- Я могу поговорить с тобой наедине? - И добавил, обратившись к Эйми:
- Вы должны извинить нас.
Поскольку Дэвид даже не шевельнулся, Джейсон подхватил брата под мышки и играючи оторвал от старого коричневого дивана. У Джейсона было то преимущество, что везде, где бы он ни находился, обязательно был гимнастический тренажер, который позволял ему сохранить спортивную форму.
Дэвид же считал, что для этого с него достаточно четырнадцати часов в сутки простоять на ногах, поэтому Джейсон был явно в выигрышном положении и без труда привел своего нетренированного брата в вертикальное положение.
- Мы всего лишь на минуту, - улыбнулся Эйми Дэвид, которого Джейсон уже наполовину вытащил из комнаты.
Когда они оказались на улице, Джейсон свирепо посмотрел на брата и заговорил убийственно спокойным голосом:
- Что за игры ты играешь? И не вздумай мне врать.
- Я не мог сказать тебе всего, иначе ты тут же умчался бы к своему проклятому самолету. Но фактически я тебе не лгал. Просто опустил некоторые детали. Не ты ли сам всегда говорил мне, что никогда ничего не следует принимать на веру?
- Не сваливай все на меня. Я говорил о других. Никогда не думал, чтобы мой собственный брат мог… О, да черт бы с этим! Ты сейчас пойдешь и скажешь этой бедной молодой женщине, что произошла ошибка и…
- Ты нарушаешь клятву! Я так и знал! Джейсон на секунду закрыл глаза, пытаясь сохранить хладнокровие.
- Ты уже не школьник. Мы взрослые люди, и…
- Вот именно, - холодно согласился Дэвид и повернулся к ожидавшей на обочине машине.
«О Господи», - подумал Джейсон. Его брат мог носить в себе обиду, целую вечность. Шагнув к Дэвиду, он взял его за руку.
- Ты должен понять, что я не могу выполнить свое обещание. Я мог бы присмотреть за подростком, но этот… Дэвид, это же младенец! Он же еще в пеленках!
- И ты слишком хорош, чтобы менять их, не так ли? Разумеется, известный и богатый, - Дэвид сопроводил эти слова язвительной улыбкой, - Джейсон Уилдинг слишком хорош, чтобы менять пеленки какому то малышу. Да имеешь ли ты хоть какое то понятие о том, сколько раз мне приходится выливать содержимое судна? Вводить катетеры? О том, что я вынужден…
- Хорошо, твоя взяла. Ты святой Дэвид, я же воплощение дьявола. Как бы там ни было, но этого я делать не могу.
- Я вижу, ты отказываешься от своего слова, - пробормотал Дэвид и снова шагнул в сторону машины.
Джейсон вознес молитву о даровании ему сил и снова удержал Дэвида за руку.
- А что ты сказал ей? - спросил он, представляя себе, как его секретарша прилетает в Абернети и обнаруживает этого мальчика. Нет, младенца.
Глаза Дэвида посветлели.
- Я сказал ей, что ты мой кузен, что ты тяжело переживаешь разбитую любовь, первое Рождество проводишь без своего любимого человека и что ты очень одинок. Что в твоей новой квартире ремонт, и поэтому тебе нужно где-то остановиться на неделю. Я также сказал ей, что ты любишь детей и что она оказала бы тебе благодеяние, позволив пожить у нее неделю и присмотреть за Максом, пока она днем будет искать работу. - Дэвид перевел дыхание.
Все было не так уж плохо, как поначалу подумал Джейсон, услышав упоминание о «разбитой любви».
Дэвид видел, как брат понемногу смягчался.
- Все, чего я хочу, это хоть немного побыть с нею, - заговорил он снова. - Я по ней с ума схожу. Ты сам видишь, какая она замечательная. Она прекрасна, храбро держится…
- И у нее золотое сердце, я понимаю, - устало сказал Джейсон, шагая к машине. Леон уже вышел из нее, чтобы открыть заднюю дверцу - Позвони мисс Паркер и скажи ей, пусть немедленно вылетает сюда, - распорядился Джейсон. Он почувствовал, что должен что-то приказать: Дэвид заставил его почувствовать себя выпускником школы нянек для детских яслей. Джейсон повернулся к брату. - Если я сделаю это для тебя, то впредь ты не будешь больше просить меня ни о чем. Понятно? Это последнее одолжение.
- Слово скаута, - заметил Дэвид, подняв два пальца с таким счастливым видом, что Джейсон почти простил его. Но хорошо хотя бы уже то, что Дэвид ему солгал, а потому Джейсон решил, что имеет моральное право проверить кое-какие собственные дела. Поэтому почти уже окончательно Джейсон решил вызвать на подмогу свою многоопытную секретаршу.
По лицу брата Дэвид видел, что Джейсон обдумывает, как выпутаться из неприятной ситуации.
- Обещаю, что ты ни о чем не пожалеешь.
- Я уже жалею, - буркнул Джейсон, следуя за Дэвидом обратно в дом. А когда они в него вошли, Дэвиду потребовалось целых четыре минуты, чтобы извиниться и, сославшись на то, что должен рано встать, оставить их одних.
И тут Джейсона сковала какая то необычная для него неловкость.
- Я… э э… - начал он, не зная, что сказать стоявшей перед ним молодой женщине, пристально глядевшей на него, словно ожидая, что он что-то скажет. Но что? Может быть, резюме о его жизненном пути? В него вошли бы принадлежавшие ему несколько компаний «Форчун», но там ничего не было сказано о его умении - или в данном случае неумении - менять детям пеленки.
Поскольку Джейсон так ничего и не сказал, женщина сдержанно улыбнулась ему и заговорила сама.
- Вы, наверное, устали. Вон там свободная спальня. Извините, но в ней только узкая кровать. Раньше у меня никогда не бывало гостей.
Джейсон попытался вернуть ей улыбку. Она не виновата в том, что брат полюбил ее, но, по правде говоря, Джейсон не мог понять, что можно было бы любить в этой женщине. Лично ему нравилось, чтобы женщины были чистыми и элегантными, из тех, которые целые дни проводят в косметических салонах и у которых ухожены каждый волос и каждая пора на лице.
- Где ваши чемоданы?
- Чемоданы? - переспросил он, не понимая, что она имела в виду - Ах да, багаж. Я оставил его у… у Дэвида. Утром заберу.
Она пристально смотрела на него.
- Я подумала… - Она отвела взгляд, не закончив фразу. - Спальня здесь, а здесь небольшая ванная комната. Не очень то… - Она прервала себя, словно сочла излишним извиняться за недостаточные удобства.
- Спокойной ночи, мистер Уилдинг, - проговорила она и, повернувшись на каблуках, вышла. Джейсон не привык к тому, чтобы его «отпускали». На самом деле ему гораздо более привычным было заискивание, потому что все всегда от него чего то хотели.
- Ладно, - пробормотал он, - спокойной ночи. - И тут же повернулся и прошел в указанную ею комнату. Комнатка оказалась хуже, если это вообще было возможно, чем остальной дом. Кровать стояла посередине, покрытая чистым бело красным лоскутным одеялом. Кроме нее единственной мебелью в комнате была перевернутая картонная коробка, на которой стояла лампа, на вид такая, что ею вполне мог пользоваться Эдисон. В комнате были также крошечное окошко без занавески и две двери, одна из которых, как можно было догадаться, вела в туалет, а другая в ванную комнату, стены которой сверкали белыми плитками, половина которых потрескалась.
