– Сейчас да…
– Который час?
– Половина десятого… Ты спала, тебе сделали укол и ты уснула…
– А что со мной было?
– Тебя ударили по голове, а потом брызнули в лицо из баллончика с нервно-паралитическим газом… Здесь были люди из милиции, уже после того как я привез тебя из больницы, но ты крепко спала, и я сказал им, чтобы они приехали попозже…
И вдруг она резко села на постели.
– Какое сегодня число?
– Третье октября… Но почему тебя это так волнует? Что случилось?
– А время? – Она попыталась встать, но у нее закружилась голова, и поэтому пришлось снова сесть, чтобы не упасть. – Который час? Почему часы стоят?
– Они не стоят, Лера, ты уже спрашивала, который час: половина десятого…
– Саша, сегодня в «Савойе» в восемь должен был состояться показ моих моделей… Мне Костров дал тысячу долларов на вступительный взнос… Все пропало, ты понимаешь? Все пропало! – и она разрыдалась. Сотрясаясь всем телом, она лежала, уткнувшись лицом в подушку и, казалось, не сможет остановиться… Плач перешел в истерику, Саша был вынужден взять ее за плечи и напоить водой…
– Успокойся… Ну нельзя же так… Возьми себя в руки… Не получилось один раз, получится в следующий…
– Пасечник! Пасечник все устроил, а Фабиан обещал мне контракт с «Максимом» в Париже… Все пропало, я ничего не понимаю… Кто мог ударить меня?
– А что, если это ограбление?
Она моментально прекратила плакать и кинулась в спальню. В ту же минуту послышался металлический звон, и она въехала в комнату, опираясь на кронштейн с болтавшимися на нем двумя пустыми плечиками.
– Знаешь, они украли мои платья… Все восемнадцать… А ведь я шила их ночами, потому что в свободное время работала на Ирму… Ирма… Это она, больше некому… Собирайся, поедем… Я думаю, что они еще не закончили…
Но, взглянув на себя в зеркало (посеревшее лицо, ввалившиеся глаза с темными кругами под глазами, искусанные в нервном порыве губы), она поняла, что никуда не поедет.
– Я не могу, – проговорила она дрогнувшим голосом, – но если я тебе действительно не безразлична, поезжай в «Савой», посмотри, что там происходит, найди Илью Пасечника и Фабиана и объясни им, в чем дело…
Саша, еще не до конца понимая, что от него требуют, собрался и поехал в ресторан «Савой».
Его туда не впустили, и тогда Саша попытался пройти через черный ход, но и там оказалось заперто, тогда он снова вернулся к центральному входу и сказал, что он из американского посольства и что ему необходимо срочно переговорить с Пасечником или Фабианом. Человек в строгом темном костюме, стоящий за прозрачными дверями, услышав знакомые фамилии, тотчас впустил Сашу.
– Странно, что у вас нет пригласительного, – сказал он, оценивая в то же время и дорогой костюм Саши, и усыпанный бриллиантами зажим для галстука.
В холле, устланном толстым ковром, было почти безлюдно.
Из зала доносилась легкая джазовая музыка Оскара Питерсона…
Саша остановился в дверях, окидывая взглядом весь зал и присутствующих там разряженных в пух и прах гостей, чье внимание было приковано к импровизированному подиуму – сцена плавно, при помощи серебристого мостика, переходила в зал, и по нему прохаживались грациозные, умопомрачительно-стройные манекенщицы в роскошных вечерних туалетах…
Саша обратился к метрдотелю с просьбой показать ему Пасечника или Фабиана.
– Они сидят за первым столиком, вот там, видите, рядом с женщиной в темно-красном платье…
Саша обошел несколько столиков и остановился возле того, на который указал ему метрдотель, и вдруг ему стало не по себе: он увидел Валерию, она сидела к нему вполоборота и разговаривала с… Анной Невской! Здесь же сидел высокий блондин в белом шелковом костюме, пухленький маленький брюнет с красными щеками, как если бы он только что пришел с мороза, и лысоватый, очень приятной наружности мужчина лет пятидесяти во всем черном.
– Аня? – Он чуть тронул ее за плечо и жестом пригласил последовать за собой. Та девушка, которую он сначала принял за Валерию, была просто очень похожа на нее, но только издали.
Анна удивленно вскинула брови, но тут же взяла себя в руки:
– Родиков! Ты как здесь? У тебя тоже приглашение? Может здесь и Невский?
– Нет, ты не могла бы выйти со мной?
– Подожди минуточку… Сейчас выйдет Рита в черном платье… Это вообще шедевр…
И действительно, на сцене показалась высокая шатенка в черном бархатном кринолине с белым стоячим воротником из жесткого кружева.
– Фабиан, поднимите же голову! – Анна ущипнула уснувшего за столиком итальянца. Он откинулся на спинку стула и восхищенно зааплодировал, его поддержал весь зал… Затем он наклонился к девице, которая была как две капли воды похожа на Валентину, и поцеловал ей руку: – Считайте, что контракт у вас в кармане, – сказал он по-русски и без акцента. И затем, уже обращаясь к господину в черном: – У вас очень, оч-чень талантливая дочь, мсье Захаров…
– Валентина, вам налить еще немного шампанского, а то вы совсем бледная, – это было сказано уже блондином в белом костюме.
Валентина отхлебнула немного шампанского и громко икнула.
Анна поднялась из-за стола:
– Все, теперь вот могу на минутку отлучиться…
Через открытое окно слышно было, как шумит дождь…
– О! Дождь! Этого еще только не хватало…
Анна, слегка опьяневшая, в шикарном бордовом платье презрительно щурилась на Родикова сквозь густые черные ресницы и, казалось, переживала триумф – настолько нагло и самодовольно смотрела она на друга своего бывшего мужа.
– Ну и что просил тебя передать господин Невский?
– Я не от Невского… То платье, которое я только что видел, откуда оно? И какое ТЫ имеешь к этому отношение?
– Самое что ни на есть прямое… Это МОЕ платье, мне сшила его одна знакомая портниха… Да ты же видел ее только что, с длинными рыжими волосами… Ее зовут Валентина…
– А по-моему, это платье и те, которые демонстрировались раньше, сшила девушка, которую зовут Валерия… Я сам лично видел эти платья у нее дома… А вчера к ней в квартиру ворвались какие-то люди, ударили ее по голове и пытались отравить газом… Это сделала ты?
– – Неважно, кто это сделал… ТЕПЕРЬ уже неважно… теперь уже ничего не имеет значение, контракт все равно у нас в кармане, ты же сам слышал… Я только что-то не пойму, про какую еще Валерию ты мне мозги пудришь?
Он схватил ее за руку:
– Так ты не знаешь Валерию? Ты не знаешь портниху, которая тебе все это сшила? Ты не знаешь человека, заслуги которого приписываешь себе?
– Мою портниху зовут Валентина, она сидит за нашим столиком и пьет шампанское… А рядом сидит ее отец… Можешь подойти и спросить… А ткань, из которой сшито большинство платьев, была привезена нам его женой из Парижа… Так что все чисто…
