– Но Ушастая потеряла «указатель», и поэтому у нас ничего не получилось, – громко сообщил Нелепый.
– Марчелло командовал, – тут же добавила Бетти. – Он во всём виноват.
– А меня там вообще не было, – поспешил уточнить усатый Тубрич. – Ящеров во Френцу не пустили, ну и я не поехал. Зачем мне позориться?
Нелепый опустил голову и съёжился, ожидая неминуемого удара.
Однако Захариус, который только что приехал в город и слушал доклад в самом большом из разбитых на Улётной площади шатров, не был настроен кого-то наказывать. В смысле – наказывать сейчас. Чуть позже глупые помощники обязательно поплатятся за эту выходку, но сейчас они должны сосредоточиться на главном, на поиске последней Непревзойдённой, которая всё сильнее и сильнее мешала колдуну.
Наказывать идиотов-помощников Захариус не стал, зато наорал на них от души:
– Вы переполошили весь город, уроды! Задержали Трамвай! Устроили панику на площади! Разбили витрины! Напугали горожан! И в результате наш добрый друг – городской голова – решительно недоволен. Что я должен ему сказать?
– Мы извинились, – пропищал Марчелло.
– И можем ещё раз извиниться, – тихонько пробормотала Ушастая.
– Ты вообще молчи! – рявкнул Удомо. – Ты своими руками отдала Непревзойдённой Самоцветный Ключ. Что будет, если она сбежит из Прелести?
Ушастая опустила голову. Она думала, что Захариус её убьёт, но колдун неожиданно сменил тему:
– И зачем вы взяли в плен Утончённую? Эту… как её… Малинку?
– Она помогала Непревзойдённой, – объяснил Кияшко. – Её нужно наказать.
– Феи помогают друг другу – это нормально, – отрезал Удомо. – И мы не должны ссориться сразу со всеми Дворами, понятно? Тем более с тем Двором, в чьём городе находимся. – Колдун помолчал, разглядывая здоровенного силача, и ещё раз уточнил: – Понятно?
– Что? – переспросил тот.
Нелепый отвернулся, Ушастая закрыла рот ладонью, а Тубрич закусил губу.
– Ничего, – ответил Захариус. – Ничего. – Выдержал ещё одну паузу и распорядился: – Приведите ко мне пленницу. И сообщите феям, что я хочу с ними поговорить.
* * *
Дворец Утончённости заслуженно считался самым элегантным и красивым зданием Френцы – города, который многие называли не иначе как жемчужиной Прелести. Феи выстроили свой дом в центре старого города, на площади Изящных Эскизов, и путешественники со всего мира специально приезжали в далёкую Френцу, чтобы полюбоваться их совершенным творением. Чтобы посидеть на тёплых камнях рядом с расположившимися тут же художниками, чтобы как следует рассмотреть великолепные скульптуры, которые Утончённые выставляли на всеобщее обозрение, послушать разговоры об искусстве или просто почитать книгу, потому что замечательное окружение превращало обычное чтение в упоительный процесс, от которого невозможно оторваться.
Галереи площади плавно переходили в первый этаж Дворца, который представлял собой бескрайний картинный зал. Портреты и пейзажи, натюрморты и батальные картины – здесь можно было увидеть самые разные творения Утончённых, объединённые одной общей чертой: все они были прекрасны.
Картинный зал был открыт для публики с утра до позднего вечера, в него приходили наслаждаться и люди, и феи, и мафтаны, и малые народы, в нём всегда толпились посетители, но сегодня первый этаж Дворца пустовал, потому что все оказавшиеся во Френце феи – и Утончённые, и представительницы других Дворов, а также мафтаны и многие горожане собрались на площади, где возмущались и кричали, обсуждая случившееся на Улётной.
– Ночные гады заполонили город!
– Наши мансарды подвергаются атакам!
– На крышах и чердаках полно летучих мышей!
– Они задержали Трамвай!
– Они схватили Малинку!
– Нужно прогнать из города цирк!
– Нужно спасти Малинку!
Их было много, они были очень недовольны, рассержены, хотели высказаться и потому не сразу увидели Захариуса.
Который скромно пришёл на площадь по улице Грёз. Недолго постоял, прислушиваясь к царящему гомону, улыбнулся, дождался, когда ближайшие феи его заметят, и медленно шагнул ко Дворцу. Оказавшиеся на его пути волшебницы расступились. И при этом умолкли, не произносили ни слова и даже стоящих рядом предупреждали прикосновениями, а не голосом. Захариус шёл ко Дворцу, и там, где он проходил, наступала тишина. И появлялся коридор, ведущий точно к ступеням главного крыльца. Появлялся и тут же исчезал, когда феи смыкали ряды за спиной колдуна.
Захариус спокойно дошёл до ступеней, поднялся по ним, оказавшись чуть выше толпы, повернулся и громко произнёс:
– Приветствую вас!
Ответом стало молчание.
Впрочем, ничего другого Удомо не ожидал.
– Я знаю, почему вы собрались! Знаю, что устроили мои помощники на Улётной площади, и хочу попросить за это прощения. Я не приказывал творить беспорядки, но я несу ответственность за своих циркачей и потому пришёл сюда. На ваш суд.
– Зачем? – спросила стоящая в первом ряду Бесподобная.
– Я готов слушать.
– Не надо слушать! – выкрикнула одна из Утончённых. – Ты всё испортил!
И вновь поднялся гомон:
– Ночные гады заполонили город!
– Станция пострадала!
– В Трамвае выбили стёкла!
– Ты нас напугал!
– Почему клоуны так некрасиво одеты?
– Зачем тут страшные силачи?
– Их штанги настоящие?
– Да чего вы хотите?! – выкрикнул Захариус, с трудом заглушив поднявшийся шум. – Зачем вы собрались?
– Отдай Малинку!
И в этот миг все находящиеся на площади вспомнили о пленённой фее, всем стало стыдно, что о ней забыли, и, чтобы исправиться, собравшиеся принялись дружно скандировать: «Малинка! Малинка! Малинка!»
Словно извиняясь перед подругой за то, что не заговорили о ней сразу.
Удомо выждал несколько секунд, позволив толпе вдоволь накричаться, после чего поднял руку, призывая фей к тишине, и сообщил:
– Малинка будет освобождена.
– Когда?
– Уже.
Захариус указал на улицу Грёз. Феи послушно повернули головы и дружно ахнули: там стояла Малинка. Без цепей и верёвок, которыми её успело опутать богатое воображение собравшихся. Зато с волшебной кисточкой в руке, свободная и немного растерянная.
Впрочем, в этот миг растерялись все.
Трамвай починен, на Улётной площади наведён порядок, Малинка освобождена, владелец цирка извинился… Все требования оказались выполнены, и феи пришли в замешательство.
– Я не враг, – проникновенно произнёс Удомо.
