Она обшарила на кухне все шкафчики – ничего вкусненького обнаружено не было. Пришлось отрезать кусок черного хлеба, намазать маслом и густо посыпать сахаром.
С этим бутербродом Петрова уселась за компьютер. Собственно, она и не собиралась ничего писать, а вовсе наоборот, собиралась скачать себе что-нибудь из Интернета, но на рабочем столе так призывно торчали «Сладкие грезы», что рука с мышкой дрогнула.
– Отвратительное название, – сказала Ирина и начала стучать по клавиатуре.
Грезы
Когда я работаю, то мобильник, как правило, отключаю. Неадекватна я в процессе творчества, особенно если заказ срочный. Своих не узнаю. А тут вот почему-то не выключила. Да еще и ответила, хотя номер был незнакомый. Я ж говорю: в таком состоянии не только своих не узнаю, но и чужих не отслеживаю.
– Алле, – сказала трубка, – это Анатолий. Нужно подъехать.
– Куда подъехать? Какой Анатолий? Извините, я очень занята.
– Такой Анатолий, который Толян. С «бэхи», какую ты вчера бабахнула.
Абонент хохотнул. Я смотрела на экран и мучительно соображала: 1) что у меня с композицией; 2) не маловат ли логотип; 3) кого я вчера бабахала.
– Это который у универсама? – озарило меня. – Мы же вчера разобрались.
– Разобрались, да не разобрались. Надо подъехать.
– Куда еще подъехать? И вообще, откуда у вас мой номер телефона?
– От верблюда, – ответил друг животных Толян. – Короче. Тут по страховке вопросы.
Тут я поняла: 1) в композиции провален верх; 2) логотип нужно делать черно-белым; 3) да пошли они со своими наездами!
– Вот что: если у моей, – я тщательно выделяла личные местоимения, – страховой компании появятся ко мне претензии, то они свяжутся со мной. Пока!
– Э! Погоди! – Что-то человеческое прозвучало в голосе Толяна, и я не бросила трубку. – На самом деле… это… шеф просил приехать. Дело у него какое-то.
К этому моменту я уже четко понимала, как мне выстроить постер, поэтому решила смилостивиться:
– Ладно. Если не в Бирюлево, заеду.
– Какое Бирюлево? Центр! Записывай.
Толяновскому шефу поперло: его офис находился рядом. В десяти минутах ходьбы или пятнадцати – езды.
Правда, с парковкой получилось все двадцать пять, но это было даже удачно. Пусть подождут, раз им надо. На входе уже ждал Толян.
– Здорово, – буркнул он, отчего-то не прибавив ни «корова», ни «овечка», ни хотя бы «гусыня», и повел вглубь офиса.
В кабинет вводить не стал, только показал направление. Секретаршу я миновала с ходу, та только ресницами похлопала. Ни черта работать не умеют, отрабатывают жалованье… совсем не головой.
– Здрасьте, – сказала я, плюхаясь перед боссом, – слушаю вас.
– Добрый вечер, – ответил босс, напрягаясь, – а с кем имею честь?
«Не узнал, болезный! – обрадовалась я. – Ну, поразвлекаемся ».
– Неужели не вспомнили? – Я постаралась изогнуться посексуальнее, но в рамках дозволенного.
Судя по этой Барби в приемной, на босса такие штучки должны оказывать парализующее действие. Так и случилось: босс поплыл.
– М-да… э-э-э… конечно… но не совсем.
– Вы попросили меня заехать вечером, – продолжала я грудным голосом, – и вот я здесь.
Заметьте, ни слова вранья я не произнесла!
– Я попросил?
«Хорошего понемножку», – решила я и сказала уже нормальным голосом:
– Я вашу машину вчера побила. То есть… обоюдная вина. А сегодня ваш водитель мне позвонил…
– А-а-а! – обрадовался босс. – Припоминаю. Ты ж вроде дизайнер?
«Надо было еще его помурыжить», – запоздало сообразила я. Вечно меня подводит природная доброта.
– Типа того.
– Есть работа. Учитывая обстоятельства, можешь быстро сделать?
– Какие еще обстоятельства?
– Ну машину-то ты мне побила.
– Обоюдная вина, сами сказали.
В глазах у хозяина кабинета появился нехороший огонек.
– Я сказал, я и отменю. Короче, берешься?
Желание спорить отпало. Такой, если озвереет, может и в асфальт закатать.
– Что за работа?
– Секретарша продиктует.
– Она умеет читать? – удивилась я.
– На трех языках. – Казалось, что босс говорит о породистой лошади. – И компьютер в этом… в совершенстве.
– А вы на скольких языках? – мне хотелось хотя бы укусить этого бугра с горы.
– На одном, – ответил он, – и то с трудом. И на компьютере только в игрушки умею. Но, заметь, не я у нее в секретарях, а она у меня. Так что иди (он кинул взгляд на визитку, которая лежала на столе), Марина Дмитриевна, и работай. До свидания.
«Менты визитку отдали, – поняла я, – вот какие верблюды Толяну мой телефон продали».
– До свидания, мужик, – ответила я, поднимаясь.
– Не понял? Кто это «мужик»?
– А как мне вас звать, если вы не представились?
Уже в спину мне донеслось:
– Владимир я! Петрович!
Жизнь
На этот раз Ирина Николаевна легла спать почти вовремя, в двенадцать. На столе остался остывший чай, недокусанный бутерброд и уже традиционно невыключенный компьютер.
Следующая неделя пролетела быстро. Каждый вечер Ирина Николаевна добавляла по эпизоду к отношениям Марины и Принца (Владимира Петровича) и даже жалела, что эти отношения стремительно летели к постели, а через нее, транзитом, к свадьбе.
Правда, была еще одна забота, которая отвлекала Петрову от творчества. В субботу ей предстояло пойти на день рождения, и к этому событию нужно было как следует подготовиться.
Она всегда немного нервничала перед очередным выходом «в свет». Кто знает, кого там встретишь? А вдруг там окажется ее будущий муж? И потом, через много лет совместной жизни, они будут сидеть на кухне, и он спросит: «И как бы я жил, если бы ты тогда не пришла к Лене на день рождения?»
Уже в среду вечером Ирина Николаевна погладила и повесила в шкаф юбку и блузку. Юбка черная, прямая, блузка голубая, под цвет глаз, с красивым вырезом и длинным рукавом. Приготовила туфли – черные лодочки.
В четверг покрасила волосы.
В пятницу занималась маникюром и ходила в магазин упаковывать подарок.
В субботу утром встала пораньше, чтобы помыть голову и дать волосам высохнуть самим, а не сушить их феном.
К вечеру Петрова была готова к тому, чтобы встретить свою судьбу. Жаль, у нее не было длинного пальто, спортивная куртка и строгая юбка смотрелись немного нелепо, ну да ладно.
