Мэри послушно вскочила с места, кусочки льда призывно звякнули о стенки высоких стаканов.
— Жаркая в этом году весна выдалась, но ночи пока прохладные. Будешь пиво, Эбби?
— Что ты там сажаешь у себя в саду? — поинтересовалась миссис Моффат.
— Герань.
— Как мило! Не удивляйся, что мы интересуемся, нам же смотреть на это. Нашим садом тоже давно пора заняться, Мэри.
— Знаю, мама. Займусь, когда время будет. Хорошо богатым, они могут себе садовников позволить.
— Но разве мы не можем позволить себе кого-нибудь? Хотя бы одного человека?
Милтон обернулся на Эбби:
— Это наша излюбленная тема — помечтать насчет богатства. Кто знает, чудеса иногда случаются. По крайней мере, моя жена свято верит в них.
Мэри улыбнулась, но глаза остались абсолютно непроницаемыми. Она мечтала, конечно, строила воздушные замки, но в первую очередь ей хотелось бежать из этой тюрьмы, а надеяться на это можно только в том случае, если муж снова начнет ходить. Бедная Мэри! Такие мечты ни к чему хорошему не приводят, от них только хуже становится.
— Хорошо вчера повеселились? — решила сменить тему миссис Моффат.
— Отлично, благодарю, — сказала Эбби, а про себя подумала, что мало чем отличается от Дедры — тоже лжет. Поскольку вчерашний вечер можно назвать удачным лишь с большой натяжкой. Как Люк ни старался казаться веселым и заботливым, у него это плохо получалось. Паузы в разговорах были слишком длинными, а странная напряженность в их отношениях никак не желала исчезать. Да, были и свечи, и музыка, и вкусная еда. Но вели они себя как два совершенно чужих человека, которые только что познакомились и оттого слишком сильно нервничали.
А вот с утра, с Лолой, Люк так оживленно беседовал!
— Какой Люк молодец, решил увезти тебя и отвлечь от неприятных мыслей. Именно это тебе и было нужно.
— Да, — без всякого выражения сказала Эбби и повернулась к Милтону: — Надеюсь, доктор вчера порадовал вас.
— А, все как обычно. Ничего нового, — нахмурился Милтон и начал беспокойно тереть ладонями ручки кресла. — У этого идиота хватило наглости прописать мне гимнастику! Я сказал ему, что меня только одно интересует — когда я ходить начну. Если хоть один из его очаровательных терапевтов может сказать, как это сделать, я с удовольствием выслушаю их.
— Ты будешь ходить, Милтон, будешь, — легонько тронула его за плечо Мэри.
У него скоро крыша от ее кудахтанья съедет, подумала Эбби. Все время вокруг вертится. Но что поделаешь, выбора у Милтона все равно нет, если только в какую-нибудь лечебницу отправиться.
— На следующей неделе Милтон снова ложится в больницу, — пояснила Мэри. — Он всегда перед этим такой взвинченный. Будем надеяться, что на этот раз обойдется без лишней боли, любовь моя.
— Да плевать я хотел на боль, лишь бы результат был. Ради бога, давайте сменим тему, чего меня обсуждать? Ты же знаешь, я этого не выношу. — Он угрюмо посмотрел в сторону жены, и та одарила его своей кислой улыбкой:
— Конечно, конечно. Эбби в курсе, что до этого мы планируем провести выходные на охоте? В кенгуру пострелять. Милтон без ума от этого. Правда, милый?
— Заставим этих дармоедов попрыгать, — пробормотал Милтон.
— А ты со мной останешься, — сказала Эбби миссис Моффат. — Ты ведь не такая кровожадная. Лола говорит, что тебе даже думать об этом противно.
— Так и есть. Это просто отвратительно.
Милтон уставился на нее своими бесцветными глазами, даже не пытаясь скрыть презрение:
— Тогда тебе лучше дома остаться. Нас всего пару дней не будет. Люку такие забавы по душе.
— А он раньше охотился? — спросила Эбби, подумав про себя, что Люк никогда не упоминал о таких вещах.
— Не с нами. Но каждый уважающий себя австралиец с ружьем на «ты». Лола не хуже любого мужика управляется. А вот Мэри нет. Она такая деликатная. Правда, любовь моя?
Мэри никак не отреагировала на язвительный выпад мужа. Эбби вдруг поняла, что бедняжку передергивает от одной мысли о предстоящей экспедиции, но деваться ей некуда, придется ехать из-за Милтона. Больше никто не может присмотреть за ним. Она ему постоянно нужна. И сопротивляться она не смеет.
А у кого духу хватило бы? — подумала Эбби, глядя в это властное нелюдимое лицо. Конечно, это все болезнь виновата, но в чем бедная женщина-то провинилась, к чему так терзать ее? И вдруг Эбби решила бросить камень в это болото.
— Дедра сказала, что у вас сегодня вечеринка по поводу ее дня рождения, и пригласила меня.
— Так и есть, милая. Ты ведь придешь, правда? — заулыбалась миссис Моффат.
— Да, с удовольствием. Мне хочется познакомиться с ее отцом.
Камень попал прямо в цель. В гостиной повисла гробовая тишина. Первой очнулась миссис Моффат.
— Что она тебе такое наболтала? — изумилась старушка. — Что ее отец домой вернулся? Боюсь, девчонке не всегда можно верить.
Она глянула в сторону Дедры, которая тихонько сидела в углу, склонившись над книгой. Волосы свесились и закрывали маленькое худенькое личико. Она явно не собиралась поднимать глаза и встречаться со злыми и неодобрительными взглядами родственников.
— Господи боже ты мой! — воскликнула Мэри. — Что еще она тебе наговорила, Эбби? Я заметила, что вы с ней сегодня долго беседовали.
— Она сказала нам, что детали из ее мозаики Барри Смит сломал, — вставила миссис Моффат. — Хотя прекрасно знает, что Барри Смит у нас уже несколько месяцев не показывался. Она с ним играть не желает. Боюсь, что она сама это сделала, нарочно.
— Пора ее в интернат отправлять, — раздраженно заметил Милтон. — Сколько раз вам повторять?! Она скоро в настоящего варвара превратится, допрыгаетесь. Да еще к тому же и лживого.
— Сегодня же ее день рождения! — вырвалось у Эбби.
— Тем более в такой день врать грех, — заявила миссис Моффат. — В самом деле, Дедра! Как можно так себя вести?
Дедра оторвала взгляд от книги и высокомерно обвела родственничков глазами:
— Я знаю, что мой отец может прийти сегодня. Так уж вышло.
— И откуда же ты это узнала? — поинтересовалась бабушка.
— Никто мне здесь ничего не рассказывает. Почему я вам должна что-то рассказывать?
— Вот видишь? — Миссис Моффат беспомощно развела руками.
— Я уже все уши вам об этом прожужжал, — с мрачным удовлетворением хмыкнул Милтон. — Ребенок просто невыносим. Даже украсть может, сами знаете. Сперла у матери помаду и подарила ее. У нее явные отклонения в психике.
И чья в этом вина? — подумала Эбби, вскипая от ярости. Кого винить? Мать, которая словно бабочка туда-сюда порхает, или этих двух женщин, скачущих вокруг больного мужчины? Или пропавшего папашу?
