А больше ничего увидеть Рита не успела, потому что ее схватили сзади, развернули, со всей силы приложив затылком о железную дверь, и она потеряла сознание.
Ее вытолкнули из машины прямо в чавкнувшую под ногами грязь. Она не удержалась на ногах и упала на колени. Голова кружилась и надсадно болела. Губы стянуло коркой запекшейся крови. Прохладный ночной воздух с силой врывался в горло, обжигал легкие.
– Поднимайся, сука! – прошипел над ухом Дюбель.
Теперь Рита знала, как он выглядел. Именно этот пузатый коротышка с до смешного крупным для его маленького лица орлиным носом истерически орал на нее в своем кабинете, хлестал по щекам, пытаясь добиться от нее, куда сбежали ее подельники, а затем с садистским любопытством следил маленькими глазками-изюминами, как Риту избивали его охранники. Сначала она пыталась отбиваться, сопротивляться. Но двое здоровенных мужиков, один из которых к тому же был распален тем, что наглая девка отбилась от него в коридоре, разумеется, были сильнее. Рита понимала, что они не особенно стараются, что могли бы при желании сделать ей куда больнее, искалечить, даже убить. Значит, пока не получили такого приказа.
В конце концов она совершенно отупела от боли и почти уже ничего не чувствовала. Равнодушно думала о том, как могла оказаться такой дурой, поверить Саньку, так убедительно игравшему перед ней простоватого лопуха. Теперь ясно было, что кинуть ее Санек и Лена замыслили с самого начала. Она нужна была им только как разработчик операции, мозг, который учтет все детали и создаст подробный план. В тот же момент, как план сработал, она становилась ненужной обузой, лишним ртом, с которым придется делиться кушем. Лена не учла лишь того, что и ее Санек кинет тоже. Рите, можно сказать, еще повезло оказаться козлом отпущения, а не словить пулю в коридоре.
Через некоторое время Дюбелю, видно, надоело это развлечение, он брезгливо процедил сквозь зубы:
– Ладно, хорош мне тут кабинет пачкать. Тащите эту соску в машину, поедем прокатимся.
Так Рита и оказалась в этом незнакомом месте, избитая, измученная, стоящая содранными коленями в грязи.
– Я кому сказал, встань! – брызгал слюной Дюбель.
Рита тяжело поднялась на ноги, покачнулась, но удержала равновесие, бросив своему мучителю:
– Что орешь? Не в лесу.
– Ошибаешься, тварь, как раз таки в лесу! – осклабился Дюбель.
Рита подняла голову и убедилась, что он прав. Прямо за обочиной, у которой они остановились, начинался лес. Кроны деревьев мрачно чернели в темноте. Лишь белые стволы берез ярко выделялись из общей темной массы.
Двое уже знакомых ей охранников, подхватив ее под руки, потащили куда-то за деревья. По лицу хлестнула сырая еловая ветка. Впрочем, ушли они недалеко, с просеки, где охранники выпустили ее, свет фар машины был еще виден сквозь стволы деревьев. То ли место это было такое уж глухое, то ли Дюбель был достаточно влиятельным человеком, чтобы не бояться случайных свидетелей.
Рита заметила, как босс задержался у машины, доставая что-то из багажника, а затем двинулся за ними. Выйдя на просеку, он швырнул к Ритиным ногам лопату и бросил сквозь зубы:
– Копай!
– Что? – оторопело уставилась она на него. – Клад искать будем?
– Поговори мне еще, тварь! – рявкнул Дюбель. – Могилу себе копай, сука. Думаешь, кто-то из нас станет ради такой падали руки марать?
Рита незаметно повела головой в сторону, прищурившись, окинула взглядом окрестности, оценивая, сможет ли, внезапно рванувшись вперед, добежать до дороги и позвать на помощь прежде, чем ей выстрелят в спину.
– Даже не думай, мразь! – услышала она голос одного из охранников.
Обернувшись, Рита увидела направленное на нее дуло. Значит, побег отпадал. Ну, что ж…
Рита с силой ухватилась за черенок лопаты и вонзила ее в податливую сырую землю. Ей отчего-то было совсем не страшно. Может быть, боль оглушила ее, а может быть, все происходящее казалось слишком уж нереальным, каким-то дешевым боевиком. Лопата входила в землю, взрывая тяжелые мокрые комки.
«Какая нелепая получилась жизнь. Пустая, никому не нужная. Хотела быть с Маратом, уехать к нему на юг Франции… Хотела писать книжки… Жить ярко и весело… Ничего не вышло. Ну, разве что кроме последнего. Ярко, весело, но недолго. Маму жалко… Совсем одна останется. Ладно, Розенфельд за ней присмотрит. Марат… Марат никогда не узнает, не найдет… Губы горячие и руки в ожогах. Марат…»
Она стерла ладони в кровь, но яма все никак не становилась глубже. Потеряв терпение, Дюбель шагнул к ней, схватил за грудки и прохрипел прямо в лицо:
– Последний раз тебя спрашиваю, кто взломал систему? Кто? Не ответишь, тут и останешься.
Рита подняла руку и брезгливо отерла с лица капельки слюны. Ей нечего было ответить. Санька и Зуба она сдала бы с превеликим удовольствием, если бы только знала, где теперь их искать. Но доходягу Паштета она не сольет ни за что. Парень и так ничего не получит за свои труды. И на этот раз не судьба ему свалить в Израиль и встать на ноги. Прости, Паштет.
Не дождавшись ответа, Дюбель с силой оттолкнул ее, процедив сквозь зубы:
– Ну, тварь, сама напросилась. Давайте, ребята!
И ровно в эту секунду со стороны дороги послышался рев мотора. Дюбель сделал знак своим воинам подождать. За деревьями, прямо напротив них остановился автомобиль. Марку отсюда было не разглядеть, лишь плавные очертания корпуса и узкие, словно прищуренные, фары. Рита увидела, как из машины вышел какой-то мужчина и неспешной походкой направился прямо к ним.
Колени мелко задрожали. Как будто только сейчас, почуяв мизерную надежду на спасение, она вдруг ощутила страх перед смертью. Она не знала, что за человек движется к ним через лес. Может быть, это вовсе не спаситель, а кто-нибудь еще омерзительнее Дюбеля. Но сама по себе отсрочка приговора заставила девушку вдруг заново ощутить свежесть ночного воздуха, сладковатый запах желтеющей листвы и мягкую землю под ногами. Мать твою, а ведь ей совсем не хочется умирать!
В темноте она не могла толком рассмотреть подошедшего мужчину, отметила только, что он высокий, худой и в темном пальто. Что-то блеснуло на переносице – очки?
– Добрый вечер, – голос вновь прибывшего звучал низко, глуховато и совершенно бесстрастно. – Что тут у нас, Аркаша? – обратился он к Дюбелю.
Выходит, у этого носатого выродка было человеческое имя. К Ритиному удивлению, при появлении незнакомца Дюбель мигом подрастерял свои командные замашки, даже голос его утратил капризно-барственные нотки и стал едва ли не заискивающим. Получается, Дюбель боялся этого человека?
– Да вот, Борис Андреевич, решаем вопросы. Эта сука с «Фортуны» 800 тонн зелени свистнула с подельниками. А сдавать, кто ломанул систему, не хочет.
– Кто ломанул систему – совершенно очевидно, – спокойно ответил мужчина. – Я предупреждал, Аркаша, жадность тебя погубит. Заплатить настройщику все же стоило.
