И подруги поехали. Сосед им дверь элементарно не открыл. И общаться подругам пришлось с его псом. Тот сидел за дверью и, жарко дыша, молча внимал мольбам и уговорам подруг. Девушки рассказали собаке о том, как плохо невиновному человеку за решеткой. Как этого человека дома ждет любимый муж. И как всего за несколько минут хозяин пса мог бы сделать этих двух людей очень и очень счастливыми.
– И ему самому будет за это счастье. Пусть и не сразу, но обязательно будет!
Молчание.
– И ведь все под Богом ходим. И с твоим хозяином может случиться подобное. Обвинят его черт знает в чем, а он и не виноват совсем. И как он обрадуется, если найдется человек, совсем даже посторонний, который подтвердит его алиби и выручит из беды!
Пес тяжело вздохнул. Гавкнул. И утопал куда-то в глубь квартиры. Подруги ждали его обратно целых полчаса, но так и не дождались. И совершенно унылые двинулись к себе домой, в свой «Чудный уголок».
– И что нам остается? – спросила по дороге Кира.
– Теперь даже и не знаю.
– Будем искать того таксиста, который увез от дома Альбины седого типа в плаще?
Но, увы, в этом плане даже глазастая Камилла оказалась подругам совершенно бесполезной. Она не пошла следом за подозрительным типом, а осталась возле дома тетки. Поэтому марку машины она не увидела. Заметила лишь цвет. Человек садился в светло-серую «шестерку» «Жигули».
– Но сколько таких машин ездит в нашем городе! И не сосчитаешь!
– Нет, без номера машины нечего даже и пытаться вычислить ее владельца. Вот если бы Гена...
– Стоп! – вдруг воскликнула Леся, хлопнув себя по лбу. – Останови машину!
Кира врезала по тормозам, вокруг ее возмущенно загудели другие машины. Но, ничуть не смущаясь, Кира нажала кнопку аварийной остановки и повернулась к подруге:
– Ну что у тебя?
– Кира, какие же мы с тобой дурехи!
– Почему?
Но Леся от возбуждения даже не могла внятно говорить. Она лишь выпалила три слова:
– Работа! Компьютер! Редакция!
И Кира ее поняла. Она замерла и в полном восхищении подругой уставилась на нее.
– Ну, Леська! – выдохнула она наконец. – Ведь можешь, когда захочешь!
– Да ну тебя!
– Нет, правда! Ведь давно надо было сообразить, что Гена мог держать часть важной для него информации у себя на работе.
– Компьютер у него там точно имелся. Даже милая барышня из бухгалтерии так сказала.
– Но сегодня уже поздно для визита в редакцию. Или нет?
– Поедем! Если даже там и закрыто, то мы ничего не теряем. Нам это все равно по дороге.
– Хорошо, что мы еще не уехали из города.
– И не говори. Вовремя я сообразила, куда нам нужно податься!
Однако издательство, где работал Геннадий, к разочарованию подруг, было уже закрыто.
– Вы бы еще часиков в десять приволоклись, – нелюбезно преградил им дорогу охранник – бравый старик с длинными седыми усами. – Давно все люди ушли. До шести редакция работает. Ну, часиков до семи, до восьми у них еще люди, бывает, засиживаются. Но уж поздней – это только на праздники. Когда отмечают всей редакцией Новый год или там Восьмое марта.
– А завтра они во сколько откроются?
– Обычно с девяти работают. Уборщицы в восемь приходят. А как завтра будет, даже и не знаю.
– А в чем дело? Разве завтра выходной?
– Не в этом дело. Не знаю, как они и работать станут после сегодняшнего.
От нехорошего предчувствия у подруг в груди все так и замерло.
– А что у них сегодня произошло? – пробормотала Кира сдавленно.
– Так милиция целый день шныряет. Сотрудника у них убили.
– Ах, это! – вздохнула с облегчением Кира. – Ну, про это мы знаем.
Дед с сомнением покосился на них. И явно испытал облегчение, когда две подозрительно хорошо осведомленные особы повернулись и ушли прочь.
На следующий день ровно в девять утра подруги уже шатались по редакции, в нетерпении ожидая прихода той самой милой барышни из бухгалтерии. Звали ее Наточка. И она сегодня что-то задерживалась. Но в конце концов после очередного звонка в бухгалтерию трубку взяла именно Наточка. Подруг она вспомнила. И согласилась поговорить с ними.
– Нам бы еще на рабочий стол Гены взглянуть, – попросила Кира.
– Уж и не знаю, что вы там найдете, – вздохнула Наточка. – Милиция вчера все там вверх дном перевернула. И еще у нашего главного допытывались, что за журналистское расследование он ему поручил, что Гену убрали.
– И что ответил главный?
– Ничего. Гена у нас особыми амбициями не страдал. Писал, что полагается. Все опасные темы в своих репортажах умело обходил стороной.
– Значит, с профессиональной стороны ему ждать расправы было не от кого?
– Совершенно!
Ее слова совпадали с показаниями многих других сотрудников редакции, с которыми подругам уже удалось поболтать за это утро. Сотрудники по большей части были мужского пола и такой неухоженной внешности, которая сразу же выдавала в них записных холостяков. Так что с одинокими и симпатичными подругами они болтали за милую душу. И хотя их об этом и не просили, выложили девушкам всю подноготную Гены.
По словам коллег, Гену убивать стал бы только полный кретин.
– Потому что более безобидного чудака я в жизни своей не встречал.
– Ему лишь бы напиться. Отработал свое, гонорар получил. Хоть даже и копейки, а обязательно это дело отмечал. Выпивал, проставлялся.
– А женщины? Были у него женщины?
– А как же без женщин? Любил Генка и с женщинами погулять. Но всегда твердил про Великую Любовь. Искал ее. Обжигался. Плакал. Уходил в запои. А потом снова пускался на ее поиски.
– А в последнее время кто у него был?
– Тоже Великая Любовь, – посмеиваясь, отвечали коллеги. – Других у Генки и не случалось.
– А чем он занимался в редакции?
– Гена вел колонку спорта. Пел хвалебные оды нашим питерским командам. Ругал их, но умеренно, за поражения и проигрыши. Сетовал на недостаточное финансирование юношеских сборных. Ну и так далее. Очень проникновенно, надо сказать, писал. С чувством. С патриотизмом. Из-за его статей губернатор даже увеличила бюджетную статью на спортивное обучение нашей молодежи.
– Здорово! Значит, несмотря на проблемы с алкоголем, карьера у Збрунько шла успешно?
– Более чем! И проблем у него никаких не было. Выпить любил – это да. Но в драку никогда не лез. Болтать начинал всякую ерунду. И к дамам клеиться. А так человек он был совершенно безвредный. Даже удивительно, что кому-то пришло в голову его убить.
