Сара не обиделась, когда Эд предложил ей заехать к доктору — тому самому парню из Сан-Франциско — и провести тест на беременность по новейшей американской методике, которая гарантировала точность результата до 98,5 процента. Доктор отнесся к ней по-деловому и в то же время участливо. Зная их ситуацию, он понимал озабоченность Эда, и Сара не почувствовала ни робости, ни отвращения, только облегчение, когда анализ оказался отрицательным.
Она знала, что Эд принимает ее состояние близко к сердцу; он прямо сказал ей как-то раз: «Я не хочу, чтобы ты осталась одна с ребенком. Если со мной что-нибудь случится, по моему завещанию ты будешь материально обеспечена. Я, конечно, не Джон Д. Рокфеллер, но кое-что имею, так что на этот счет не беспокойся. Ты будешь независима от семьи. Но я не хотел бы обременять тебя ребенком. То есть я хочу, чтобы у нас были дети, но только когда мы будем жить вместе и вместе их растить. Одинокой женщине с ребенком, да еще незаконнорожденным, очень несладко приходится, а ты у меня такая хрупкая. Ты и так очень многим пожертвовала ради меня, Сара, я не хочу, чтобы к твоим тяготам добавилось еще и такое бремя».
* * *
Они вернулись в Литл-Хеддингтон в конце недели. Дни, проведенные в Дорсете, неизгладимо врезались в их память на всю жизнь.
Медкомиссия признала Эда негодным к полетам; руки зажили недостаточно, чтобы обращаться с приборами «летающей крепости». К величайшему Сариному облегчению, его до конца года оставили на наземной службе.
Тем не менее ему назначили новую машину — «Б-17Г», которую он окрестил в честь Сары «Салли Б.» — «Салли Брэндон» — ее девичьей фамилией. Таким образом Джайлз был как бы стерт из ее жизни. «Девушка из Калифорнии» была счастливой машиной, она исправно раз за разом возвращалась с боевых заданий. Чтобы такой же удачливой оказалась и «Салли», Сара крестила ее, разбив о борт бутылку шампанского.
Та зима выдалась на редкость ненастной — холодной, сырой, туманной; часто шел снег. Иногда из-за метеоусловий вылеты отменялись или прерывались и бомбардировщики с полдороги возвращались на базу.
В те холодные дни Эд и Сара облюбовали для свиданий греческий павильон, который сделался их земным раем. В доме они не встречались ни разу. Эд достал парафиновый обогреватель, Сара принесла коврики и подушки; приходя на свидания, они брали с собой горячий кофе из дома и виски из казармы и проводили вместе каждую минуту, когда оба были свободны. Разговаривали, занимались любовью, просто наслаждались обществом друг друга. Пару раз им удалось провести вместе уик-энд в маленьких провинциальных местечках, где не чувствовалось дыхания войны.
Они строили планы на послевоенное время, мечтали о том, где будут жить и как Сара приедет к Эду в Калифорнию.
Эд никогда не поднимал вопросов, касающихся Джайлза. Эту сторону дела он целиком оставлял Саре. Он инстинктивно чувствовал, что она сама так хочет. Она еще не сообщила мужу о том, что произошло. Несколько раз она садилась за письмо и не могла найти слов, чтобы не обидеть, не ранить, не убить. Зима уже была в разгаре, а Сара так и не написала Джайлзу правду, и получала его письма, как всегда, полные здравого смысла и любви вперемежку с планами и наставлениями.
Подошло Рождество. Эд и его экипаж встретили его в Латрел-Парке. Сэр Джордж был подчеркнуто вежлив с Эдом; ни единым словом не упрекнул и не осудил его. Сара знала, что он говорил о ней с Эдом, но, как протекал разговор, чем он кончился, ей ведомо не было и она не спрашивала. Она сочла добрым знаком то, что сэр Джордж по-прежнему числил Эда своим другом, и была благодарна ему за это. Сэр Джордж дал обед для офицеров базы в Латрел-Парке, а потом еще специально для экипажа «Салли Б.», и ребята притащили столько выпивки, что хватило бы, чтобы потопить целую флотилию. Эд пригласил Сару на рождественский вечер на базе. Она надела по этому случаю довоенное длинное платье из сапфирово-синего шифона с низким вырезом на спине.
Эд подарил Саре пару крылышек, которые он отдал оправить в золото. Она подарила ему часы марки «Эспрей» — его старый хронометр пострадал от шрапнели во время одного из полетов. На крышке выгравировала его имя и строчку стихотворения Херрика, которую процитировала в дорсетском коттедже.
В конце года медкомиссия признала Эда годным к полетам, и он начал опять летать. Идиллия кончилась, но к этому времени их отношения окрепли и углубились. Эд знал, что Сара каждый раз ждет его возвращения, и она знала, что он обязательно придет к ней. В промежутках между полетами они поддерживали и ободряли друг друга.
* * *
В начале мая Эд приготовил Саре сюрприз.
— У меня увольнительная на уик-энд, на целых три дня. Попроси и ты отгул, вымоли, не получится — сбеги в самоволку. В общем, будь готова и жди сюрприза.
Она взяла выходные, и такси увезло их от вокзала Паддингтон прямо в отель «Дорчестер». У Сары от удивления рот открылся.
— Какими судьбами?
— Ты разве не слыхала? Мы сняли этот отель на время. Он становится нашим сорок девятым штатом.
Они заняли люкс с ванной. На маленьком столике стояли в вазе розы, охлаждалось в ведерке шампанское.
— Но тебе-то как удалось сюда пробраться? — поинтересовалась Сара.
— У нас есть один парень-подлипала на ставке у четырехзвездного генерала. Как ты понимаешь, у таких персон особые привилегии, и этот парень их обеспечивает. Я выкрутил ему руки, и он обещал, что мне тоже кое-что перепадет. Мы вместе учились в колледже, можно сказать, однокорытники, старая дружба не ржавеет.
— А что значит подлипала?
— Это человек, который следит за тем, чтобы генерал не скучал; делает, что его левая, а заодно и правая нога захочет, вертится волчком, выворачивается наизнанку и достает луну с неба.
— Что-то вроде адъютанта?
— Ну что-то вроде. Как его ни назови, он нам обеспечил несколько часов счастья, так что наслаждайся изо всех сил. Лови момент, такое нечасто случается. Для начала надень-ка то шикарное довоенное платье и пойдем обедать. Мне дали список адресов ресторанчиков, которые снабжаются с черного рынка.
Ресторан в Сохо был набит американскими офицерами и их подружками. Они съедали бифштекс, запивали вином и отправлялись гулять по Пикадилли к Риджент-стрит и дальше в Сент-Джеймский парк.
В Лондоне начиналась весна, на газонах распускались цветы, воздух был свеж и полон ароматов. В парке военный оркестр играл «Не прячь меня за забором». На траве обнимались парочки. Эд и Сара, взявшись за руки, прошли через парк к озеру, а потом к Букингемскому дворцу.
— Интересно, как там внутри? — полюбопытствовал Эд.
— Там все бело-золотое и очень монументальное.
— Ты представлялась королевскому семейству, как настоящая аристократка?
— Да.
— И что тебе сказал король?
— Ничего. Но он мне улыбнулся, и королева тоже, и оба мне поклонились. А вообще это была довольно утомительная процедура, у меня ноги просто чуть не отнялись, столько пришлось стоять. Кстати… — Она внезапно обернулась и заглянула в глаза Эду. — Знаешь что? Как ты посмотришь, если, пока мы тут, я пойду взглянуть на Брэндон-хаус? Он сейчас закрыт, за ним присматривают, но папе понравилось бы, если бы кто-то из семьи бросил на дом хозяйский взгляд. Сам-то он редко бывает в городе. Управляющий, у которого ключи, живет здесь, в Сент-Джеймсе, мы быстренько возьмем их — и вперед. Ты не против?
