– Не совсем.
– Как это?
– Мы собирались встретиться. Но… Но не получилось.
– Почему?
– Алекса убили.
Подруги переглянулись.
– И как это произошло?
– Убийство? По-моему, вам об этом известно куда лучше, чем мне.
– Не убийство, – с досадой произнесла Леся. – Хотя и с убийством все достаточно мутно. Ваша встреча с Алексом.
– Ну, мы должны были встретиться с ним.
– Где?
– Там, – неохотно ответил Усама. – В отеле.
– Ах, вот как! И когда?
– В тот самый день. Вернее, в тот самый вечер.
– Когда убили Алекса?
– Да.
– Но его убили под утро. А когда должны были встретиться вы?
Усама вновь принялся рассказывать. Алекс позвонил ему среди ночи. И сначала Усама даже не понял, кто звонит. А когда понял, то здорово разозлился на Алекса. Какого черта! Ему завтра в институт к первой паре. Значит, нужно встать в половине восьмого утра. Лег Усама поздно. Учил по конспекту лекции. И хотя в этом Алекс виноват не был, Усама все равно разозлился на брата.
– Зачем звонишь? Зачем тревожишь?
– Приезжай! Немедленно!
– Я сплю!
– Потом выспишься. Может статься, что мы с тобой больше не увидимся. Надо поговорить на прощание. Обсудить кое-что. Будет еще один человек. Очень большой человек.
Усама повторно отказался приехать.
– Мне завтра рано вставать. Хочу выспаться.
– Как знаешь, – проронил Алекс. – Потом пожалеешь, да поздно будет.
И он повесил трубку. Настаивать или уговаривать Усаму он не стал. Это и еще то, что на пьяного Алекс похож не был, заставило Усаму пересмотреть свое решение. И что это за большой человек, о котором говорил Алекс? Одним словом, Усама снова поднялся, наскоро умылся, причесался и оделся. А потом сел в свою машину и двинулся прямиком к отелю, в котором Алекс снял себе отдельный номер.
Водит Усама хорошо. Пробок ночью на дорогах города, к счастью, нету. Так что домчался он с ветерком. Вошел в отель и стал искать Алекса. В номере его не оказалось. Телефон не отвечал. И Усама вышел на улицу, чтобы немного проветрить мозги. Чем больше он мерз на ветру, тем очевидней ему становилось, что все происходящее очень похоже на розыгрыш. Небось наглый Алекс наглотался какой-то дряни и решил разыграть своего доверчивого брата. Пока Усама торчит перед зданием отеля, Алекс сидит в уютном мягком кресле одного из соседних ресторанов и откровенно потешается над простаком-братцем.
– Я ждал долго. Потом мне надоело. Я сел обратно в машину и уехал.
– И Алекса ты не встретил?
– Нет. Говорю же, мне надоело его ждать. И я уехал.
Подруги переглянулись. Понятно, но где гарантия правдивости его слов? Брат был возле отеля в ночь убийства Алекса. Алекс хотел встретиться с Усамой. А у того был веский повод, чтобы ненавидеть новоявленного братца и желать смерти. Наглец запугал всю семью. И еще собирался ограбить их. Ведь иначе как грабеж члены семьи претензии Алекса на наследство отца не воспринимали.
Вот и еще один подозреваемый. Мало им Ланы! Да Елены Пахомовой и любящего отца обманутой Герды Клима Петровича! Так тут еще и Усама нарисовался. Прямо как снег на голову свалился! Просто беда с этими подозреваемыми. То ни одного нету, то плодятся словно кролики во время окота.
Глава 12
Но кое-что еще занятное в рассказе Усамы царапнуло слух подруг. Что там за история произошла с братом Ланы? Что приключилось с парнем? Лана считала, что она предала своего брата. Да, да, именно так. Предала родного брата из-за своей безумной любви к Алексу. Парень попал за решетку, Алекс огреб какие-то деньги. Лана окончательно обезумела, прибавив к своим мукам неразделенной любви еще и муки нечистой совести.
Впрочем, это отступление, так сказать, лирика. Главное то, что теперь несчастный парень отбывает наказание за то, что содеяли сестрица и ее любовник. Или уже не отбывает?
– Если правда то, что Алекс подставил брата Ланы, то очень может быть, что молодой человек захотел отомстить негодяю.
– А кто может знать про эту историю?
– Только Висюлькин. Он был знаком с Ланой. И наверняка слышал от нее самой или от ее соседей про брата девушки.
Висюлькина подруги решили заманить на утку с яблоками. Была у Леси такая фирменная фишка. Целую утку, а еще лучше гуся, шпигуют жаренными в гусином жиру яблоками, репчатым луком и тертыми солеными огурчиками для остроты. Ну и еще немножко моркови и корня сельдерея, исключительно для дополнительного аромата. Вся эта начинка запихивается птичке в животик, тушку зашивают и ставят в духовку. Там гусь или уточка покрывается румяной золотистой корочкой, одновременно пропитываясь изнутри чудесным ароматом печеных яблок и прочей начинки.
Гусь подругам показался слишком жирным для такого случая. Молодого, юного еще гусака им раздобыть в магазине не удалось. А покупать монстра на пять кило было многовато.
– Столько мы втроем не съедим.
– Позови еще и Усаму.
– Он мусульманин.
– И что?
– Разве мусульмане едят гусей?
– Они не едят свинину. Это я знаю точно.
– И еще рыбу. И что-то еще. Вдруг мы его позовем, а он от гуся откажется? Обидно будет. И нам, и ему.
На всякий случай Усаму было решено не звать. Итак, Висюлькин и они вдвоем – это трое. Причем Леся много съесть не сможет, она же хронически сидит на диете. Значит, пятикилограммового гуся придется съесть Кире и Висюлькину вдвоем. Кириных котов – Фантика и Фатиму – в расчет тоже не принимали. Еще не хватало пичкать животных жирной пищей. Значит, гусь достанется Кире и Висюлькину.
– Конечно, я люблю вкусно покушать, – покачала головой Кира. – Но, право, пять кило – это уж слишком!
Итак, вместо густя взяли жирную уточку.
– Не слишком ли велика? – усомнилась Кира, когда увесистая тушка улеглась на весы.
– Два килограмма – это в самый раз. Минус кости, минус жир, останется всего ничего. Осилим!
Висюлькин обещал прибыть часам к четырем. Прибыл он в шесть. Но какая ерунда. Все равно утка оказалась уже дамой в возрасте. Так что ее пришлось сначала отварить, а потом уже начинять всякой вкуснятиной и запекать. В общем, с капризной птицей подруги изрядно намучались. Но зато результат превзошел всяческие ожидания. Подруги опасались, что мясо останется жестковатым. Но оно разварилось, а яблочный сок пропитал его и предотвратил сухость.
Голодный с самого утра следователь при виде румяной утки в окружении не менее румяных печеных картофелин, плавающих в утином жиру, буквально потерял дар речи.
