Кажется, это насквозь притянутое за уши объяснение удовлетворило бабку. Во всяком случае, она закивала головой.
– У меня к этой девице сердце не лежало с самого начала. Не было в ней трудовой косточки. Все лишь бы фасон показать.
– А кто мог бы нам побольше рассказать про эту Галину? – спросила я. – Она на заводе с кем-нибудь дружила?
– Дайте-ка вспомнить, – попросила Нина Петровна. – Да, была у нее подружка. Вечно они с ней шушукались. Ира Калачева ее звали. И в больницу Ирочка к Галине бегала. Я еще все удивлялась, чего она с Галиной связалась. Совсем они не пара были. Ирочка очень трудолюбивая девочка была. Старательная и аккуратная. Мы с ней потом вместе еще пятнадцать лет отработали. А Галина эта вечно нос задирала перед всеми. Вот чан-то с раствором и не увидела. Это надо же, чан не увидеть!
– А у вас случайно адреса этой Иры не осталось? – спросила Катька.
– Есть у меня ее телефон, – кивнула Нина Петровна. – Только не знаю, может быть, она уже куда в другое место переехала.
– А позвонить от вас ей можно? – спросила Катька.
– Она же в городе живет, – чрезмерно удивилась Нина Петровна. – У меня лишних денег нет, чтобы междугородние переговоры оплачивать. Идите на почту, оттуда и звоните.
Получив от малоприятной женщины новую бумажку с телефоном, мы поспешно распрощались с ней и вернулись обратно в Питер. К счастью, Ирочка Калачева никуда не переехала. И к телефону подошла сама. Узнав, что мы разыскиваем человека, который бы знал Галину Мухину, она удивленно охнула, а потом велела нам немедленно приезжать к ней.
Ирочка жила возле станции метро «Проспект Просвещения». В унылом обшарпанном блочном доме. Дверь нам открыла дородная женщина лет сорока. Очень массивная, с короткой стрижкой на светлых волосах и очень громогласная.
– Как вы меня-то разыскали? – первым делом спросила она у нас, пригласив войти в крохотную прихожую, которая казалась еще меньше из-за габаритов самой хозяйки.
– Нам дала ваш телефон Нина Петровна, – ответила Катька.
– А, эта старая сквалыга еще жива! – хохотнула Ирочка, а теперь уж как минимум Ирина. – Просто удивительно неприятная баба. Жадная до одури. Всю жизнь они с мужем копили. То на одно, то на другое. То дом покупали, то машину, то гарнитур, то финскую технику. Но плевать на нее. Вот вы по телефону сказали, что у вас есть сведения о Галине. Как она?
– А вы что с ней давно не виделись? – разочарованно спросила я.
– Как она жила последние двадцать лет, я знать не знаю, – очень искренне сказала Ирина. – Знаю лишь, и то совершенно случайно, что она в институт поступила, выучилась. И замуж вышла.
– Видите, вы про нее много знаете, – сказала Катька.
– Но никаких подробностей она мне про себя не рассказала. Мы с ней один-единственный раз за эти двадцать лет встретились. И то случайно получилось. В одном вагоне метро ехали. И я к ней первая подошла.
И Ирина, усадив нас за стол, на котором все было приготовлено для уютного чаепития, начала рассказывать, одновременно разливая всем чай и подвигая то вазочку с конфетами, то блюдо с домашним печеньем.
История ее встречи с Галиной вкратце была такова. Подойдя к бывшей подруге в вагоне метро, Ирина рассчитывала хотя бы на легкую сердечность, какую испытываешь, встретив друга юности. Но на деле все оказалось иначе. Галина чуть ли не шарахнулась от бывшей подруги. На вопросы отвечала сквозь зубы. И Ирина, несмотря на обуревавшую ее радость, наконец заметила, что Галина ее чувств отнюдь не разделяет.
– Что-то ты не больно рада меня видеть, – сказала женщина бывшей подруге.
Галина метнула на нее странный взгляд и пробормотала что-то о том, что спешит, что ей пора. И выскочила из поезда на первой же остановке.
– Вот и вся история, – сказала Ирина. – Честно говоря, я здорово удивилась. Мы когда работали с Галькой на заводе, то очень дружили. До того жуткого случая прямо не разлей вода были.
– Какого случая? – спросила я. – Когда Галина свалилась в чан с раствором хлорки?
– Вижу, вы уже об этом знаете, – сказала Ирина. – Да, вот после этого Галина и изменилась. Вообще-то я ее понимаю, тяжело потерять ребенка. Но…
– Потерять ребенка? – хором воскликнули мы с Катькой.
– Да, – кивнула Ирина. – Когда Галька свалилась в чан, она была беременна. И в больнице, куда ее привезли, врачи сказали, что придется ей от ребенка избавиться, потому что существует вероятность того, что ребенок родится уродом. Что ни говори, а раствора Галька наглоталась.
– И Галина согласилась избавиться от ребенка?
– С радостью, – кивнула Ирина. – Я к тому и веду, не совсем понимаю, чего Галька потом переживать стала. Ведь она не хотела этого ребенка. И врачи ей выбор предлагали. Можно было и рискнуть, понадеяться, что ребенок родится нормальным. Но Галька сама ребенка не хотела, потому и согласилась на аборт.
– Почему не хотела?
– Ну, сами посудите, мужа у нее не было. Жила она в общаге. Куда бы она делась с грудным младенцем на руках? Для нее он был бы серьезной обузой. Это ведь настоящая жизнь, а не кино какое-нибудь. Мы с ней много раз обсуждали, как бы ей выкрутиться. И каждый раз приходили к мнению, что первенцем придется пожертвовать.
– Ясно, – кивнула Катька. – Бывает…
– А после больницы Галину словно подменили, – сказала Ирина, кладя себе на тарелку кусок бисквитного тортика. – На завод она вернулась, но проработала совсем недолго. Потом сказала, что подала документы на юридический и что ее приняли. Уволилась и переехала из нашего рабочего общежития. И больше я ее до той случайной встречи в метро не видела.
– Она вам что и телефона не оставила? – удивилась я.
– Нет, – покачала головой Ирина. – Какой телефон? Говорю же, она в студенческое общежитие переехала.
– А в какую больницу увезли Галину после несчастного случая? – спросила я. – Вы ведь ее там навещали?
– Действительно, – кивнула Ирина. – Навещала. В больницу Красина ее увезли. Знаете, где такая?
– Знаю, там же, на Ржевке, находится, – обрадовалась я.
– Вот, вот, – кивнула Ирина. – Там Галька и лежала.
Выйдя от Ирины, мы с Катькой переглянулись. Время было уже восемь часов вечера. Но Прапор с Серегой еще не звонили. А значит, мы вполне могли перед встречей с ними успеть смотаться в больницу и узнать там насчет Галины. Что мы и сделали, верней, попытались сделать. По причине позднего времени в справочном больницы все данные о двадцатилетней давности больной нам выдать отказались.
– Приходите завтра, – увещевала нас вся накрахмаленная молоденькая медсестра. – Сегодня все равно никого из врачей нет.
– Но дежурные же есть, – настаивали мы.
– И компьютеры уже выключены, – убеждала сестричка.
