Голованов машинально отметил слово «паскуду», но даже это его не убедило в виновности Алпатова. Однако с фактами не поспоришь. И Алпатов отправился в камеру, продолжая взывать на все отделение к справедливости, которой нет.
Мы уже закончили рассказывать Сереге и Прапору о проведенном нами расследовании. И теперь оба парня смотрели на нас со смесью восхищения и ужаса.
– Никогда бы не подумал, что вы на это способны, – наконец выдавил из себя Прапор.
– С завтрашнего дня больше никаких расследований, – распорядился Серега. – Этот ваш мент, который ведет дело, прав. Поймите, опасно самостоятельно искать убийцу. Ему, убийце, это может и не понравиться.
– Ну да, – фыркнула Катька. – Почувствует себя оскорбленным, что за дело взялись две дилетантки, а не весь уголовный розыск.
– Я сказал, больше никаких расследований! – потребовал Серега.
Мы с Катькой молчали.
– Либо пообещаете, либо посажу под домашний арест, – пригрозил нам Серега.
Мы с Катькой надулись. А потом, окончательно войдя в роль, начали рыдать. Серега только притворяется таким суровым. Женские слезы способны растопить его сердце быстрей, чем тает кусок масла на раскаленной сковородке.
– Ладно, – буркнул он. – Завтра утром мы с Прапором поможем вам следить за вашим психоаналитиком. Я ведь вашу завтрашнюю задумку верно понял?
– Верно, верно! – закричали мы, бросаясь обнимать и целовать Серегу.
В приливе чувств мы немного перестарались. И не учли, что стул, на котором сидел Серега, и так с трудом выдерживает вес его одного. А когда к нему прибавились еще и мы с Катькой, бедный стул не выдержал. Он заскрипел и медленно развалился ровно на две половинки.
– Ой! – только и успел крикнуть Серега. – Падаем!
В результате мы втроем оказались на полу. Серега здорово приложился затылком об пол. А сверху о его лоб стукнулись еще и мы с Катькой.
Бах! Бум! Бум!
Пока мы ошеломленно поднимались с полу, пока проверяли, все ли у нас цело, пока то да се…
– Хи-хи-хи, – послышался голос Прапора.
Мы с Катькой обернулись и взглянули на Серегу, чей лоб украшали две стремительно растущие шишки. Видя это, мы с Катькой тоже не удержались и начали смеяться.
– Смейтесь, смейтесь, – мрачно поощрил нас Серега. – Нашли над кем потешаться.
И он ушел в ванную прикладывать к шишкам холод. Остаток вечера мы провели, пытаясь хоть немного развеселить Серегу и уменьшить размер его шишек. Прапор даже предложил смотаться в ночную аптеку, но Серега решительно отверг это предложение.
– Ничего, сами пройдут, – сказал он. – Не признаю никаких лекарств.
Против ожидания за ночь шишки не только не уменьшились в размерах, но еще и посинели. Теперь не прикрытый волосами лоб Сереги выглядел не просто чудно, а откровенно жутко. Да еще Прапор на редкость бестактно сравнил шишки Сереги с украшением, которое носят рогатые мужья. После этого настроение у Сереги понизилось еще на несколько градусов.
– В таком виде тебе на улице появляться нельзя, – сказала я.
– Еще не рассвело, – заметил Серега. – До машины доберусь и…
– И ты как хочешь, а я тебе в аптеке лекарство куплю, – отрезала я. – Не хватало еще, чтобы меня увидели в обществе рогатого субъекта. Тогда нас с Катькой уж точно обвинят в обоих убийствах.
Всю ночь мы не только пытались вылечить Серегу, но и в промежутках между сменой холодных примочек разработали грандиозный план по поимке психоаналитика. Серега и Прапор берут каждый свою машину, мы с Катериной садимся на мою «девятку» и караулим Максима возле его дома. Когда тот появляется, мы едем за ним. Когда он замечает слежку, мы на «девятке» сворачиваем в сторону, и на дороге появляется Серега на своем джипе, которого Максим еще не видел.
После того как и джип достаточно намозолит Максиму глаза, появляется Прапор на «Ниве», которую он займет по такому случаю у слесаря в своем автосервисе. На той ослепительно белой спортивной «Тойоте», на которой Прапор катался обычно, следить за кем-либо – пустой номер. Взгляд всех окружающих немедленно останавливался на машине Прапора. Не заметить ее было просто невозможно.
Вот так-то мы решили незаметно пасти Максима до самого конца. План был прекрасен. Вполне в духе советских детективов. Погоня с подставами. Но вся беда заключалась в том, что ни я, ни Катька не знали, как долго придется следить за Максимом прежде, чем он выведет нас на след пропавшей Толиной жены.
– Мы даже не знаем толком, чего хотим от него, – с тревогой прошептала мне Катька, когда стал понятен размах задействованных в погоне средств.
Разумеется, о своих опасениях мы нашим парням даже не заикнулись. Намекни мы им, что не знаем, в чем конкретно можно подозревать Максима, и наши друзья смели бы нас с лица земли. И уж точно никогда в жизни не забыли бы нам этой истории. Катька лишь сделала робкую попытку отговорить парней от участия в слежке за Максимом. Но встретила такой дружный отпор, что отступила без боя.
– Не верю я вам, – напрямик заявил нам Серега. – Хочу лично посмотреть, что там за психоаналитик такой объявился. Может быть, вы нам головы дурите, а сами с любовниками шляетесь.
– Но у вас же работа, – выкинула я последний козырь.
– Подождет, – отрезал Серега.
И мне стало ясно, что мы с Катькой обречены. Сегодня оба парня с нас глаз не спустят. Было раннее утро, когда мы выехали к дому Максима. Такое раннее, что еще и не рассвело. По дороге мы все же заехали в аптеку, и я купила Сереге тюбик «Фастум-геля». Фармацевт уверила, что средство отличное и помогает от вывихов, растяжений и уж, конечно, от таких пустяков, как ушибы.
Обильно намазав прозрачным, приятно пахнущим гелем Сережкину голову, мы отправились дальше. Возле дома Максима мы были около шести часов утра. Прапор и Серега заняли посты на улице, а мы пристроились в укрытии за помойными баками во дворе дома психоаналитика.
– Куда мы так рано приперлись? – в сотый раз простонала Катька. – Вполне могли бы еще часок поспать.
– Ну и спи себе, – в сердцах сказала я. – Ты что, не помнишь, сегодня мы обещали Голованову представить убийцу. Слово нужно держать.
– Днем раньше, днем позже. Какая теперь разница? – зевнула Катька, у которой бессонная ночь в обществе Прапора возмутительным образом отбила всякую охоту к расследованию убийств.
– Если Толина жена жива, то наш долг спасти невиновного человека от тюрьмы, – сказала я. – И с этим тянуть нельзя. Максим наш единственный шанс узнать, что случилось с Татьяной Рюриковой.
– Вот если бы мы поймали убийцу, то, уверена, выяснили, что с этой Татьяной на самом деле случилось, – пробормотала Катька.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что архив Валентина наверняка у убийцы, – сказала Катька.
