Он присел на корточки перед домиком. Кончиком пальца осторожно дотронулся до женской фигурки на балконе. Карина – Карина живая – вздрогнула, словно это ее он потрогал, а не ее бумажного двойника.
Какое странное хобби. Милое хобби. Кукольные домики.
Интересно, а что делает Вероника, чтобы отвлечься от мрачных мыслей? Может быть, у нее есть тоже какой-то потайной запасной выход?
Да нет, вряд ли. Когда Вероника находится в дурном расположении духа, она просто идет по магазинам и тратит деньги. Покупает себе новые шмотки.
– Меня тоже однажды бросила девушка, которую я считал любимой, – вырвалось у Арсения.
– Почему это «тоже»? – как-то сразу подобралась она.
И он понял, что сморозил бестактность – она нарочно перевела разговор с покинувшего ее пузатого супруга на безобидные кукольные домики, а он взял и напомнил ей об изменнике. Если, конечно, все было именно так, как он себе вообразил.
– Вы намекаете на моего мужа?… Наверное, уже сплетни ходят.
– Какие сплетни? Вы же сами мне все рассказали.
– Ладно. Знаете, Арсений, мне уже гораздо лучше. Сначала действительно было тяжело, а теперь я привыкла. И мне кажется, что без Толи здесь даже уютнее… Расскажите о своей девушке.
«Это что, вечер воспоминаний?» – раздраженно подумал он.
– А что о ней рассказывать. Вероника ее звали. Обычная девушка.
– Неправда. Вы не могли полюбить обычную. У нее были очень красивые руки. Она нервно мяла длинными ухоженными пальцами бумажную салфетку. И он невольно ею залюбовался.
– Почему?
– Потому что вы необычный, – тихо сказала она…
…«Что за черт! Что происходит?» – размышлял Арсений, выйдя от Карины. Или ему все только показалось? Бред, бред. Киноактриса с безупречной репутацией, которая в матери ему годится, смотрит на него влажно из-под приопущенных ресниц.
Женщина с безупречной репутацией и взглядом алчной до удовольствий шлюхи! Что это значит? Стоит ли ему сделать шаг навстречу? Вряд ли, скорее всего, это ее оскорбит. И потом, если бы она захотела, то сама бы могла сказать все начистоту. В конце концов, он платный любовник, и ей об этом прекрасно известно.
Влечение. Арсению нравились неразгаданные женщины, такие, о которых можно было бы напридумывать для самого себя самых невероятных историй. В детстве он был влюблен в некую Марину Семашкину, девчонку с самой дурной репутацией во всей школе. Семашкина была красива порочной красотой гулящей кошки. О ней полагалось говорить приглушенно и многозначительно – а ты пробовал, мол, Семашкину? А вот мы с Семашкиной как-то раз в раздевалке… Всем его одноклассникам порочная рыжая Марина снилась. Но на самом деле никто из них Семашкину не «пробовал», потому что общалась она преимущественно с десятиклассниками, а на такую мелочь, как Арсений, и вовсе не смотрела.
Ох уж это обаяние порока! И Вероника тоже как раз такой и была. О ней ходили сплетни, и ей это нравилось. И за ее спиной перешептывались: «А ты слышала, что у нее любовник – темнокожий миллионер?», «А ты знаешь, что она увлекается уринотерапией?», «Ты в курсе, что она сделала пятнадцать абортов?» И ему тоже, как ни странно, это нравилось – потому что, если о тебе сплетничают, значит, ты – личность. О серых мышках разговаривать никому не интересно.
А вот о Карине Дрозд сплетничали мало. Журналисты ее любили. Восемь журнальных обложек только за последние полгода – это что-то значит. И везде она была этакой конфетно-безупречной дамочкой. Идеальная жена, любящая мать, заботливая хозяйка. Леди Совершенство. Непорочная изготовительница дурацких кукольных домиков. И никак не вписывался в этот идеальный образ ее взгляд – жадный и горячий. Взгляд алчной шлюхи – вот что это был за взгляд. А уж Арсений-то разбирался в этом, как никто другой.
«Она меня хотела», – подумал он. Какой же он дурак. Это ясно, как дважды два. Она хотела его, поэтому и позвала. И не было никакой дурацкой вечеринки. Вечеринка – это просто неловкий предлог. Она стеснялась позвонить в агентство и объяснить, что ей нужен секс. Может быть, не привыкла покупать мужиков, а может быть, трясется над своей репутацией.
Эта мысль обожгла его, точно укус ядовитой медузы.
«Какой же я идиот! – подумал Арсений. – Это же надо было так опростоволоситься!»
И вторая мысль: «Я должен туда вернуться! Вернуться и получить свое. Или дать ей то, что она хочет… Ничего в этом такого нет. Ведь мы оба одного и того же хотим!»
Да, сомнений быть не может. Ее взгляд… Так когда-то смотрела на него Вероника… Вероника… Личико ангела и хватка бойцового пса. Где она теперь? И сейчас, отойдя от мира моды, Арсений ревностно следил за событиями, происходящими в модельном бизнесе. Он знал имена всех знаменитых русских манекенщиц, и Вероника среди этих имен не фигурировала. Может быть, выгодно вышла замуж и живет где-нибудь на французском побережье? Носит «Версаче», ест своих любимых гадов морских, которых он когда-то не мог ей покупать, потому что стоили они слишком дорого, – она любила все самое дорогое!
В любом случае, если бы не она, Арсений ни за что не повстречался бы с Марком Коннорсом во второй раз. Наверное, он ее любил. Хотя, если бы сейчас кто-то ему об этом сказал, Арсений принялся бы горячо отрицать.
Он был успешным, она была никем. Второсортная вешалка, перебивающаяся на мелких показах. Что она только ни делала, чтобы выглядеть не хуже тех холеных стерв, одной из которых она хотела стать. Например, она купила где-то несколько десятков поддельных этикеток известных марок – Шанель, Кокай, Мисс Сиксти. И методично пришивала их на футболки и платья, купленные в оптовом секторе Черкизовского рынка.
– Зачем ты это делаешь? – дразнил ее Арсений. – Думаешь, от этого изменится качество тряпок?
– Если делаю, значит, так надо, – сквозь зубы отвечала она. Вероника терпеть не могла, когда ее высмеивали, – ее чувство собственной значимости было явно гипертрофированно.
– Кто увидит этикетки?
– Кому надо – увидят!
Ему хотелось верить, что она имеет в виду других манекенщиц – в гримерных все шмотки на виду; цепким профессиональным взглядом модельки оценивают стоимость гардероба соперниц. Но вообще-то Арсений насчет Вероники не особенно обольщался – он понимал, что, если ей представится возможность получить работу в обмен на, как она сама выражалась, «трах» – она уж своего не упустит. Не станет задумываться о нравственности или верности.
Сам он ей не изменял. Хотя возможностей было море. Какие только девушки не вились вокруг него! Манекенщицы, стильные томные визажистки, хорошенькие журналистки. Была даже одна девушка-охранник. Некая Нюра, закончившая школу телохранителей и приставленная к какой-то известной манекенщице мужем-бандитом. Сексапильная была эта Нюра, но Арсений ее побаивался. Сам-то он был не спортивен, хотя и имел весьма мужественный вид. А Нюра от пола раз тридцать, не меньше, отжималась. Вешалки придумали ей прозвище – «конь с яйцами».
