— Ну, милочка, — вздохнула Мег, — если ты все так закрутила, видно, придется мне ехать. Но имей в виду, что я не каждому могу прийтись ко двору.
— Ко двору ты придешься!
— Хотела бы я быть такой же уверенной! Ох, сомневаюсь я, Лиззи. Стара я уж меняться и выучиваться новым манерам, у меня и старых-то не густо... Ладно, решили, значит, решили! Тебе, девочка моя, еще надо повидаться с Джоном, послушать, что он скажет, ну а с утра — в дорогу...
То, что Джон собирался сказать, полностью соответствовало его отношению к Лиззи за последние месяцы. Он сидел в своем кресле, смотрел в камин и даже не повернулся, когда вошла Лиззи.
— Я думаю, па, ты уже все знаешь, — сказала она.
Джон набил свою трубку и сухо проговорил:
— Я слышал, что ты собираешься уйти от нас.
— Не совсем так, па. Мне предложили выбрать: или жить в этом доме, когда здесь появится другая женщина, или занять ее квартиру в Дурхеме. Чего бы ты ждал от меня?
Наконец Джон повернулся.
— Учитывая все, что было сделано для тебя за эти годы, я ожидал бы именно этого, Лиззи. А если мой сын хочет на ком-то жениться, что ж, это его дело. Вот как я на это смотрю.
— Даже если эта «кто-то» Дженис Боунфорд?
— Это его дело. Его и ее. Все же это пока что мой дом, и ты вольна оставаться в нем вместе со своим ребенком, но у тебя нет права судить тех, кто сюда приходит.
Голос Лиззи зазвенел от обиды.
— А что бы ты сказал, если бы перед Рождеством твой сын объявил о своем желании жениться на мне?
— Я бы сказал, что это не очень хорошо. Вы слишком разные люди, и ваши характеры не подходят друг другу.
Лиззи тяжело вздохнула и, помедлив, кивнула:
— Не подходят, тут вы совершенно правы, мистер Фултон. — Услышав такое обращение, Джон с удивлением посмотрел на Лиззи. Но Лиззи заставила его удивиться еще больше, сказав: — У меня есть ребенок, но я не шлюха, поэтому ваш сын, безусловно, выбрал себе более подходящую пару. Надеюсь, что вам составит удовольствие знакомство с вашей будущей невесткой.
— Лиззи, как ты смеешь!..
— Да, смею! Я говорю правду, и вы прекрасно это знаете. Я покидаю вас. Завтра утром я уйду из этого дома навсегда. Я должна поблагодарить вас за все годы заботы обо мне, но думаю, что я отработала все, что получила. Кем я была все эти годы? Служанкой. Горничной. Компаньонкой. В этом качестве вы и взяли меня в этот дом, не так ли? Даже когда я училась на курсах машинисток, я должна была делать всю работу по дому вечерами. А когда я начала зарабатывать, то отдавала все до копейки, получая взамен лишь мелочь на карманные расходы. Я не возражала, поскольку понимала, что должна отблагодарить Берту за уроки музыки, и я действительно благодарна ей за это. Еще в самом начале Берта как-то сказала, что будет делать для меня сбережения и, выходя замуж, я получу кое-что в качестве приданого. А когда она умерла, мне отдали только ее наручные часики и больше ничего — видно, в наказание за то, что я согрешила. Одно я поняла точно — у хороших людей может быть злое сердце.
— Как ты смеешь так говорить о моей жене? Неблагодарная тварь! Ты семь лет жила в этом доме, к тебе относились как к дочери! Она любила тебя!..
Лиззи покачала головой и, горько усмехнувшись, сказала:
— Нет, не любила. Иначе она простила бы мне мою ошибку. Вашей жене всегда была нужна ученица. Кто-то, кого она могла поучать и наставлять, но любить — нет. Она любила только одного человека, и это были даже не вы, Джон Фултон, это был ее сын. И я очень надеюсь, что, где бы она сейчас ни была, она порадуется той, кто займет ее место в этом доме!
Джон был слишком зол, чтобы ответить. Лиззи видела, что он готов наброситься на нее с кулаками. Повернувшись, она вышла, прикрыв за собой дверь. Вернувшись к себе, Лиззи быстро закончила паковать вещи, которых оказалось не так уж и много.
7
— Нет, ты только посмотри! Я думала, что все хорошие люди живут в Шилдсе, а оказывается, здесь тоже приличный народ попадается! — такими словами Мэг прокомментировала действия кондуктора, который помог закинуть чемоданы на полку. А уж когда какой-то мужчина и сидевший рядом с ним мальчик уступили им с Лиззи свои места, восторгу Мэг не было предела. — Я уже полюбила Шотландию! — громко, так что было слышно на весь салон, крикнула она.
Люди вокруг рассмеялись.
— А вы сами-то откуда будете? — спросил кто-то.
И Мэг с удовольствием ответила:
— Графство Дурхем, слыхали про такое?
— Эка вас занесло! А куда путь держите?
— Нам еще дальше, в горы, если я не путаю, Бексайд-Холл.
— Бексайд?! — Люди в автобусе переглянулись, а один мужчина сказал: — Знаю я это место, далековато будет! И автобус туда не идет...
— Да, я знаю, но нас будут встречать.
Постепенно пассажиров в автобусе оставалось все меньше и меньше. Наконец Лиззи и Мэг дождались своей остановки. Кондуктор помог им вытащить багаж, помахал рукой, и автобус покатил дальше.
Оглядевшись, Лиззи увидела знакомую двуколку, ждавшую их у развилки. Рядом с экипажем стояла молодая женщина. Она помахала им рукой и, приблизившись, сказала:
— Привет! Как раз вовремя! И я только подъехала, — и, посмотрев на Лиззи, добавила: — Меня зовут Джин Мак-Кензи. У Мэтти разыгрался ревматизм, так что я буду за кучера. А Ричард... Эдит, наверное, говорила, что он вернется только к вечеру.
Женщина протянула руку. Лиззи пожала ее и, чуть смутившись, представилась:
— Я — Лиззи, а это, — она кивнула на сверток, который прижимала к себе другой рукой, — это Джейн.
Женщина посмотрела на девочку.
— Какая славная малышка! — сказала она, а затем повернулась к Мэг. — А вы, думаю, Мэг, верно?
— Точно, я — Мэг! — с достоинством ответила та.
— Давайте мне багаж! — Джин Мак-Кензи нагнулась и без видимых усилий подхватила оба чемодана. — Как путешествие? Надеюсь, вам не пришлось стоять? Я, когда добиралась до Портсмута, всю дорогу стояла, ужас!
Пока они садились в повозку, Лиззи уже сделала вывод, что Джин — женщина толковая и практичная. Хотя вблизи она оказалась не столь уж молодой, — лет тридцати, а то и побольше. Высокая, стройная, даже худощавая, с густой гривой светлых волос и темными выразительными глазами на симпатичном лице, Джин оживленно болтала обо всем понемногу, а когда Лиззи ухитрилась вставить: «А Ричард...» — она энергично закивала:
— О, Ричард будет очень рад всех вас видеть. Он мне много рассказывал о вас, Лиззи. Видите ли, мы с ним вместе выросли... — она вдруг рассмеялась. — Выросли — это громко сказано. Росли, пока ему не исполнилось девять, а мне — семь. Потом нас отправили по разным пансионам, так что встречались и хулиганили мы только на каникулах.
