— Какой негодяй, — прошептал мне на ухо Андрей. — Вас же еще и приглашает. Можно сказать, на собственных поминках побываете.
— А что же все-таки будем отмечать? — спросила я.
— Потом узнаете, — таинственно произнес Суреныч.
Тут он увидел мою маму, которая благодаря своим пышным формам пользовалась его повышенным вниманием, и устремился к ней.
— Гад он все-таки! — с чувством произнес Васька ему вслед. — У меня от злости даже аппетит разыгрался. Пошли хоть поужинаем, кто знает, может, в последний раз.
Зоя налила нам по тарелке умопомрачительно вкусной золотистой ухи и дала по куску жареной рыбы, обильно посыпанной зеленью.
— Вечернего улова, — похвасталась она. — Утренняя рыбка, которую Слава купил у рыбаков, тоже была хороша, но с этой не сравнить. — А еще остался кусок курицы, хотите?
Я запихнула в рот огромный сочный кусок вкусно пахнущей рыбы, и тут мои глаза просто вылезли на лоб. Нет, рыба тут была ни при чем, просто возле меня неожиданно возник Суреныч и вкрадчиво поинтересовался, не ужинаем ли мы случайно.
— Какая славная рыбка, — хищно глядя в мою тарелку, заметил он. — И курица! Можно?
И, не дожидаясь разрешения, протянув руки, схватил в одну кусок курицы, а в другую — кусок рыбы из утреннего улова, который так нахваливала Зоя. Тетка сделала движение, словно хотела помешать ему, но вовремя вспомнила о правилах вежливости и н6 стала препятствовать гостю. Суреныч проворно сожрал этот кусок и потянул всю миску на себя.
— На здоровье, — кисло промямлила Зоя.
Я наконец справилась со своей порцией, родственники тоже. Теперь ничто нам не мешало наблюдать, как Суреныч лопает нашу рыбу и нахваливает самого себя. Мама гипнотизировала взглядом Зою, призывая ее сделать хоть что-нибудь, но тетка только беспомощно разводила руками. Единственный, кто извлек пользу из ситуации, был Васька. Пользуясь благодушным настроением Суреныча, он выпросил у него на завтра его надувную лодку. Наконец Суреныч отставил опустевшую миску и повторил свое приглашение прийти к нему завтра в гости.
— Значит, это случится уже сегодня, — страшным голосом произнес Васька, когда после ужина, подчистую уничтоженного Суренычем, мы сидели под звездами и курили. — Надо что-то делать.
— Во-первых, никуда теперь по одному не ходим, — сказала я. — Во-вторых, предупредим родителей, им тоже грозит опасность.
— Никакая им опасность не грозит, — возмутился Васька. — И не надо их сюда впутывать, а то они нам весь отдых испортят. Просто поставим палатку и переночуем в ней.
И мы приступили к делу. Палатки стояли довольно тесно, и найти подходящее место нам долго не удавалось. Наконец нашлось нечто подходящее.
Правда, справа стоял чей-то вездеход типа джипа, а справа разместилась многочисленная молодежная компания, которая наше появление восприняла как попытку ущемить их интересы. Однако мы, не обращая внимания на их недовольство, начали устанавливать свою палатку, и первым же движением Ваське удалось включить сигнализацию на джипе. Вой огласил окрестности, а из оранжевой палатки выскочил бородатый мужик с ружьем для подводной охоты.
Высказав нам все, что он думает о нас, и отключив сигнализацию, мужик ушел обратно.
— Еще бы акваланг надел, — пробормотал ему вслед Васька. — И зачем включать сигнализацию, если вокруг столько палаток, что выехать все равно невозможно.
— Не болтай! — прервала его я. — Давай работать! Спать хочется.
С колышками мы как-то справились, но полотно упрямо не желало натягиваться. В итоге мы с грехом пополам с ним почти справились и решили, что одну ночь сможем переночевать и так.
— Надо палатку как-то замаскировать, — озабоченно произнес Васька, глядя на плоды наших трудов. — Так она слишком бросается в глаза.
Тут я с ним была полностью согласна. Палатка получилась какая-то кособокая. Соседская молодежь откровенно потешалась над нашим творением, а так как в ее среде попадались и хорошенькие девчонки, то я Васькино смущение понимала и разделяла Васька исчез и вскоре снова появился уже с целой охапкой веток магнолии и каких-то буйно цветущих кустарников, которыми принялся украшать стены нашей палатки. Молодежь попритихла и стала опасливо перешептываться, косясь в нашу сторону. Не обращая на соседей никакого внимания, мы забрались в нашу палатку и приготовились заснуть. Во всяком случае, я приготовилась, у Васьки же было на этот счет другое мнение.
— Кто-то должен дежурить, — заявил он, как только я забралась в свой спальник. — Вдруг эти мерзавцы окажутся дьявольски проницательными и разыщут-таки нас.
На это я ему заметила, что раз такая мысль пришла ему в голову, то ему первому и дежурить. Васька согласился беспрекословно. Однако заснуть никому в этот вечер не пришлось. Ребята рядом с нами извлекли из недр палатки гитару, а под студенческий фольклор, перемежающийся фальшиво исполняемыми шлягерами сезона, спать было невозможно.
Едва они утихли и я смогла задремать, как меня разбудил Васька, уверявший, что наступила моя очередь дежурить. Поэтому не было ничего удивительного в том, что стоило ему заснуть, как меня тоже сморил сон.
Проснулась я оттого, что кто-то осторожно трогал меня за плечо. Не вдаваясь в дальнейшие подробности, я энергично брыкнула ногой и попала во что-то мягкое. Мой убийца взвыл, и мое плечо освободилась. Но зато чем-то придавило ногу. У меня в запасе оставалась вторая нога, которую я и использовала, благословляя себя за то, что заснула не в мешке.
В этот раз я сшибла какую-то подпорку. Видимо, подпорка была важной частью конструкции нашей палатки, потому что наше убежище обрушилось нам на головы вместе со всеми Васькиными украшениями — изрядно колючими ветками цветущего кустарника.
В полной уверенности, что на нас совершено нападение и я только что нейтрализовала одного из бандитов, я устремилась к выходу. Естественно, нужно представлять себе, во что превращается ваша палатка при падении и в каких складках мне пришлось барахтаться, чтобы определить, в какой стороне этот самый выход. Мне просто-напросто повезло. Внезапно стало значительно светлее, я бы даже сказала, что стало совсем светло, и я увидела людей просыпающихся, готовящих себе завтрак и тех, кто возвращался с утреннего купания.
Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы сообразить: среди бела дня вряд ли на нас стали бы нападать убийцы, да еще в таком совершенно неподходящем месте, где свидетелей пруд пруди. Палаточные складки в этот момент заколыхались, и из-под них показалась подошва пляжной тапочки. Почему-то именно она убедила меня в том, что наш гость не представляет собой никакой опасности, а, наоборот, сам может пострадать. Я внимательно осмотрела эту подошву, и мне пришло в голову, что она как-то уж слишком пассивно себя ведет, не иначе как ее обладателю совсем плохо. Я приподняла этот край палаточной ткани и наткнулась на знакомые шорты…
