Книга Хэда, страница 80. Автор книги Николай Задорнов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хэда»

Cтраница 80

– Какой руль? Этому я вас учил? А еще все бегали на плаз и сверяли! Тебе такой руль в задницу вставить!

Что сказать в свое оправдание? Таракити обидно вдвойне. Он сам понимал, что поступил неправильно. Его заставили так сделать. Плотники спорили между собой, что и как делать дальше. Явились чиновники. Приходил сам Уэкава. По шее надо бить чиновника бакуфу, а не Таракити. Указали, что надо в палубе прорубить широкое отверстие, как делается у сэнкокуфунэ. Таракити не соглашался, по его не послушали. Представлялся удобный случай сбить спесь с молодого артельного. Таракити за все расплачивался.

– Это вы на своих корытах можете так делать, а не на парусной шхуне!

Подошел вельбот. На веслах сидели Колокольцов и Гошкевич, а на руле сам Путятин. Осип Антонович выпрыгнул и закрепил конец за кнехт у каменной лестницы. Все прошли на шхуну.

Колокольцов покраснел, видя, что тут наделали его ученики. Он и сам чувствовал себя виноватым. Колокольцов вчера торопился, дел было много, всего и не упомнишь. Велел плотникам объяснить японцам, что и как доделывать. А японцы бросили работу и принесли сакэ. Все вместе выпили на стапеле, и матросы ничего не объяснили. Японцы решили, что неприлично спрашивать про дело, когда моряки уходят и у них без того много забот.

Вчера вечером собрались чиновники и громко говорили, очень гордо, что шхуна теперь принадлежит Японии, можем делать что хотим. Советовались. Велели рубить палубу, иначе не могли представить себе устройства руля. Многие плотники поддержали их.

– Ладно, – нехотя согласился Таракити.

Сегодня опять все собрались на стапеле. Хотели рубить и обшивку, делать дыру в корпусе, но не успели.

– Хорошо, что только палубу успели прорубить, – пояснял Евфимий Васильевич японским плотникам. – На ваших судах руль проходит насквозь. Если бы пропилили корпус, могли сделать шхуну совершенно негодной.

Гошкевич переводил. Японцы, слыша, что шхуна еще не погублена, повеселели и стали смеяться.

– И ты, Хэйбей, тут старался? – спросил своего любимца адмирал.

– Да!

Хэйбей только назначен старостой новой артели, но пока об этом не сказал Путятину. Неприлично хвастаться. Узкое лицо плотника сияет.

– Вот ты и сочини песенку о том, как атама о болела бы не у Путятина, а у всех вас, как пришлось бы расплачиваться вам за порчу корабля... И не только атама о...

Путятин сошел со стапеля. По бухте прошла шлюпка под парусом. Штурманский прапорщик Семенов отправился в Симода с отрядом моряков наблюдать за морем, ждать новых гостей, охранять храм Гекусенди и семьи американцев. Они еще там, а время идет! Письма Накамуре посланы прежде, когда договаривались с Бобкоком. Адмирал просил не тревожить живущих в Синода американцев. Тогда же Посьет с нашей охраной вызван в Хэда и сегодня ночью вместе со всеми подымался на «Young America», присутствовал при потасовке. Но где же «Кароляйн»? Почему так долго шхуна не возвращается? Что на Камчатке? Что-то будет с семьями американцев? Хорошо, что с ними остались Доти, Бэйдельсмэн и Пибоди, два матроса и китаец! Неужели что-то случилось? Неизвестно... Надо баркас с Сибирцевым срочно послать в Симода за пушками для шхуны. И будем рубить в фальшборте порты [64] для весел. Шесть весел и шесть пушек. Одни заботы отпали, и сразу нахлынули привычные, но от этого не легче. Теперь надо спешить, и так затянули дело.

– Вчера досталось американцам, Евфимий Васильевич, – встречая адмирала в кузнице, сказал Сизов.

– Да, конечно, прорвались все обиды. Сами же они начали, пустили в ход кулаки...

– Что там было? – спрашивали матросы.

– Не всем удалось побывать вчера на палубе. Половина людей так и простояла на трапах и на баржах, не видя, что происходит наверху. И не сразу поняли, что янки выбрасывались с борта в море. Сообразили, когда люди закричали в воде.

– Двоих сразу спасли и передали наверх, их стал бить шкипер, – рассказывал Берзинь с гордым видом, как главный участник ночных событий.

Кузнецы пришли чуть свет, также опасаясь, что японцы могут переделать горны по-своему. Но тут все по-прежнему.

– Смех, Евфимий Васильевич, – сказал Берзинь. – Японцы ищут янков с клипера. Переполох, все разбежались по сопкам. И шкипер жалуется, что ему не с кем идти.

– Так им и надо. Им как полетели плюхи, они не знали, куда деться, кинулись и поскакали в море! – отвечал Путятин.

– Двое утонули, а других шкипер арестовал. Свои же их избили.

– Они теперь уйдут. Японцы живо их выловят и вернут. Пятерых нашли в лесу в храме и привели. Им стыдно теперь на берег глаза казать, уйдут поскорей.

Евфимий Васильевич плохо спал ночью. Несколько раз японцы тревожили, спрашивали у наших часовых, не было ли американцев, не проходили, не спрятались ли в храме или на кладбищах. Разговоры в тихую ночь хорошо слышны через бумагу в окнах. Путятин выходил под утро.

– Может быть, японцам надо помочь? – осведомлялся Можайский, дежуривший по штабу. – Послать наших людей? Разгрузка закончена, и все на местах.

– Вы, Александр Федорович, японцев не учите. Они сыщут и без нас и приведут всех до одного. Сейчас всю Японию на ноги подымут.

И после такой потасовки, как обычно, утром сегодня молитва и завтрак. Погода свежа. Бодро все начнут работать, словно не было вчерашнего дня. Только дыра в палубе! Неприятное напоминание!

Видно, как за бухтой вышла из лагеря большая колонна. Все в парусиновых штанах и в красных рабочих куртках. А на гору, над шхуной, уже всходил другой отряд.

Нелюдимо наше море,
день и ночь шумит оно.
В роково-ом его нросто-оре
много жертв погребено.

Шли по зеленой горе, образуя сплошную красную дугу из сливавшихся однотонных рубашек. У ног шагающих – море под скалами, а в воротах бухты, в далекой голубизне неба, Фудзи сияла ослепительно белым. Это хороший признак, когда Фудзи открывается. Поживешь в Хэда и поверишь в здешние приметы!

Облака бегут над морем,
крепнет ветер, зыбь черней... –

голоса густели в этот ранний час, среди гор, на летнем просторе, на свежем ветру.

Подходят, видны большие красные лица, в плоских рабочих фуражках, с топорами, пилами и рубанками вместо ружей и кинжалов.

Та-ам за далью непогоды, –

начинает запевала, -

Есть заветная страна...

Раздается команда. Все умолкают. Снова команда, и колонна останавливается у шхуны, выстроились ряды.

«За дело, братцы! – думает Путятин. – Будет у нас свое судно!»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация