Постояли у беса, но потом все-таки разошлись рассматривать другие, более мелкие изображения. Которых было полно вокруг триады. Над выдрой и лебедем – небольшое и немного поврежденное скопление разных птиц, в том числе – птицы с двумя шеями, обращенными в разные стороны. Тут же – голова и шея лося без туловища. Дальше – фигура, похожая на человека, с хвостом вместо ног.
Справа от сома в столбик – еще куча рисунков. Звери, в которых Наташа методично различала то медведя, то нерпу, то лося, хотя, на взгляд Златы, все они были какие-то странные и мало похожие на какой-нибудь узнаваемый символ. Ниже этих шли целые сцены рыбалки, например, человек бросает два гарпуна в крупную рыбу.
Дальше по берегу попадались также лодки с гребцами, деревья, лунарные и солярные знаки, выглядевшие как круги с точками, линиями, стрелками.
Злата так увлеклась исследованиями рисунков, что в реальность ее вернул только голос расстроенного Костика:
– Ну вот, какие-то люди сюда прутся. Че за жизнь? Куда ни уедешь, везде эти люди, люди, люди…
Все расстроились. Понятно, конечно, что туристы теперь везде, и нет, наверное, на планете места, чтобы их не было, но…
– Пойдемте по языкам пройдемся, – предложила Ларка, – там тоже есть петроглифы, а народу, надеюсь, нету.
И все разошлись в разные стороны.
Злата и Света направились на север, к основанию Бесова Носа, к обрывистой песчаной осыпи. Вышли аккуратно на большой гранитный выступ, полого уходящий в воду.
– Здесь, на побережье, петроглифы должны быть везде! – оптимистично провозгласила Света, но на первый взгляд плита казалась девственно чистой.
И только спустя несколько минут Злата натолкнулась на изображения, расположенные довольно компактно на узкой полосе между двумя трещинами.
Лодочка со слегка изогнутым корпусом и тремя гребцами, лебедь и фигура без рук с головой в виде кружочка. Под ними – крупный лебедь с солярным знаком на шее. Чуть выше головы лебедя – какое-то животное, похожее на бобра, с массивным туловищем и широким, но коротким хвостом. Дальше – целая композиция: человек в маске зверя с солярным и лунарным знаками в руках настигает лося.
– Интересно, а что это за полоска у него? – вслух спросила Злата.
– Сзади, которая похожа на хвост? Не знаю, – задумалась Света. – А внизу, может быть, – это лыжи?.. Интересно, а первобытные люди использовали лыжи или нет?
– Использовали, – достаточно уверенно подтвердила Злата. – А иначе как бы они охотились зимой? По шею в снегу?
– Хорошо-то как. – Свете, судя по всему, уже надоело искать и рассматривать рисунки, она просто уселась на плиту лицом к воде. – Лето, солнце… Камень теплый.
– Ага, – Злата снова почувствовала, как все у нее болит после вчерашнего перехода. – Здесь так красиво, тихо… Эх, я-то, ворона, взяла ведь с собой фотоаппарат, а забыла в рюкзаке…
Мыс Бесов Нос надежно защищал их от ветра, и здесь, в бухте, лишь небольшая рябь на воде напоминала о том, что на Онеге – ветер.
– Мы же никуда не уходим, завтра еще нафотографируешь. А сейчас… Нам надо придумать план, как завоевать Андрея, – выдала Света.
– Нам? – улыбнулась Злата. – Завоевать?
– А ты что, не хочешь, чтобы он в тебя влюбился?
– Я не знаю…
– А ты решай быстро! Другой такой возможности не будет!
– Да я его вообще не знаю. Вот какой он, какой? И потом, должна ведь и я в него влюбиться. А я – не влюбилась, – пожала плечами Злата.
– Влюбишься, – заверила ее Света. – Здесь так красиво, романтично. Вечером Дима под гитару споет, не зря ведь он ее с собой тащил. Будет столько романтики, сколько ты в жизни не видела. И влюбишься. Не веришь? Пойдем к бесу и спросим.
– Я не верю в беса. Это же просто легенда. Ни с кем он не разговаривает. Бес – это просто картинка, картинка на скале.
– Спорим?
– Не буду я с тобой спорить!
– Ага! Испугалась! Испугалась вчерашнего знака, лодочника из небытия! – Света даже разнервничалась, поглядывала на часы на мобильном.
– Я не испугалась!
– Если все так, как ты думаешь, все кругом научно объяснимо, значит, бес просто промолчит. Ты ведь ничего не теряешь.
– А и правда, – согласилась Златка. – От тебя ведь иначе не отвяжешься. Пойдем.
И они поднялись с гранита.
У триады никого не было. Куда ушли туристы, спугнувшие их, было непонятно, но и неважно. Злата послушно опустилась на колени, чтобы приникнуть к скале и задать вопрос, но Света неожиданно ее остановила.
– Подожди. Есть другое, настоящее объяснение, что здесь изображено.
– Что?
– Это ведь мужики какие-то открыли изображение, они ведь женщин не замечают, вот и решили, что это – бес. А это… – Света выдержала паузу, опустилась рядом и перешла на шепот, – существо женского рода, бесиха. Это владычица мира мертвых, божество смерти Туонела. А все вместе, вся триада – триада смерти; смерть в ее трех ипостасях. Смотри, богиня широко распахнула объятия, она всегда готова сцапать очередную жертву и упрятать в страшной и жуткой своей утробе… А справа и слева от богини – неизбежные спутники смерти, вызывающие чувство гадливости и ужаса, скользкий налим и ползучая гадина.
– Это же сом и выдра! – попыталась вернуть прежнее толкование фигур Злата, но, несмотря на ясный солнечный день, странные мурашки все-таки пробежали у нее по спине…
– Это для туристов – сом и выдра. Но мы-то знаем всю правду… – Шепот Светы стал почти зловещим. – На Пери Носе поклонялись миру живых, солнцу, свету, а на Бесовом Носу – миру мертвых. Бесиха, Туонела, принимает всех, а вот отпускает только чистых душой. А самым лучшим она говорит, что их ждет…
Злате стало совсем не по себе, но подружка вдруг переменила тон.
– Ладно, фигня все это, давай, спрашивай у нее, чего тебе ждать от этой поездки.
– Э-э…
– Давай, не ответит, считай, ты выиграла.
– Ладно, – Злата совсем растерялась, но, в конце концов, спросить-то можно было, все равно ведь она на двести процентов была уверена, что ответом ей будет плеск волн в Онеге.
– Я отойду, – сообщила Света. – Только ты не сразу спрашивай, а сначала настройся на общение с потусторонним миром, с бесихой. И говори громче.
– Она глухая, что ли?
– Не говори так о богине!
Злата осталась одна на нагретой солнцем каменной плите. Конечно же, она не верила во все эти сказки! Но… Но что-то внутри нее на жуткий рассказ подруги отозвалось и теперь не могло успокоиться.
Злата приникла к расщелине, сосчитала от одного до десяти и от десяти до одного, чтобы успокоиться и настроиться. А потом спросила достаточно громко:
