Очередь двигалась медленно. Вместе с туфлями продавались босоножки. Простояв почти час, Джоана заметила немецкого майора. Одетый с иголочки, в начищенных до блеска сапогах, он поприветствовал ее:
— Доброе утро, фройлен Рейн. Что вы здесь делаете?
— Жду, когда подойдет моя очередь.
— Ждете? Мы не можем этого допустить. Пойдемте со мной.
— Нет, — твердо ответила она, не двинувшись с места. Любопытные взгляды, словно ножи, впивались в нее со всех сторон. Сейчас дружелюбная атмосфера вокруг нее исчезнет. Но, как назло, офицер не принял ее ответа.
— Майор Рейн никогда не простил бы мне, если бы я позволил вам до конца достоять в этой очереди. Так мне послать кого-то из тех, кто стоит в начале, в хвост или вы все же пройдете со мной в магазин?
Она знала, что он настоит на своем. Он уже сделал шаг вперед, когда она вышла из очереди и сказала:
— Я уже опоздала на работу. Займу очередь в другой день.
Это не помогло, потому что он буквально затащил ее в магазин и стал ждать, пока она подберет нужную обувь.
Когда они вышли из магазина, в конце очереди послышался ропот. Майор проводил ее до самого офиса.
Во время вечеринок Джоане ни разу не представилось случая выведать что-нибудь по-настоящему интересное. Офицеры приходили, чтобы напиться, встретиться с женщинами, которых привозили для них или которых они привозили с собой, и на время забыть обо всем, что касалось службы.
С помощью Керен она следила, чтобы еда и напитки всегда были на столе, убирала разбитые стаканы, всматривалась и прислушивалась.
В офисе для Джоаны было больше возможностей получить важную информацию. В один из дней ей предстояло встретиться с Гунаром, чтобы передать бумаги, которые она скопировала и спрятала в сложенную газету, специально принесенную в то утро. Заголовки пестрили сообщениями о рейдах британских самолетов в окрестности Осло. Смерть людей описывалась в ужасающих подробностях. Она знала, что поражение мишени жизненно необходимо для союзников, но руководство освободительного движения выступало против налетов и делало все возможное, чтобы свести их к нулю. Слишком много было жертв и разрушений.
Вместо Гунара, к своей огромной радости, она увидела Стефена, ждущего ее за столиком в углу кафе. С их последней встречи прошло много времени, и она поспешила через зал к нему, поставив сумку с газетой на свободный стул. Он улыбнулся, и его настроение передалось ей.
— Замечательный день.
— Согласна. Я ожидала увидеть здесь Гунара.
— А вместо него тебя ждал этот приятный сюрприз.
Она удивленно посмотрела на него.
— Ты сказал это, не я.
— Будешь что-нибудь есть? У меня есть купоны.
— Буду.
Изучив меню, она заказала вареную треску с картошкой. Он заказал то же самое.
— Недавно я остановился в отеле в Осло. Представляешь, простыни были бумажными. Утром я проснулся весь облепленный бумагой.
— Видимо, ты любишь поспать.
Он посмотрел на нее непроницаемым взглядом.
— А что ты делал в Осло?
— Работал.
— Ах, да, что касается работы… — Она протянула ему газету, и он быстро сунул ее в карман. — Там есть что почитать.
— Скажи, Том бывает в Осло?
— Нечасто. Может, раз в три-четыре месяца. А что?
— Нам нужен постоянный курьер. Если бы он ездил туда чаще, ты могла бы убедить его брать тебя с собой.
— Боюсь, не получится.
— Будь как можно ближе к нему. Вслушивайся в каждое слово. Возможно, все изменится, если он продвинется по службе.
— Я запомню.
Он с улыбкой посмотрел на ее пустую тарелку.
— Когда ты ела последний раз?
Она не смутилась.
— Я же сказала, что проголодалась.
— Да ты голодна как волк.
— Да, это правда. Нормально поесть я могу только на ферме или на вечеринках у Тома. Я всегда приношу оттуда что-нибудь для Астрид, хотя она ест очень мало. — Она провела вилкой по тарелке. — И зачем они делают деревянные вилки?
Он посмотрел на нее глазами, полными любви.
— Я хочу жениться на тебе, Джо.
Она медленно выпрямилась, облокотившись на спинку стула.
— Не говори этого.
— Я серьезно. Впервые в жизни я хочу надеть на женский палец обручальное кольцо и не могу этого сделать. По крайней мере, не могу этого сделать здесь, в нашей стране, потому что официально меня здесь не существует. Поехали вместе со мной в Англию, когда я соберусь туда в следующий раз. Мы можем пожениться в Лондоне. Что скажешь?
— Когда мы впервые занимались любовью, уже тогда мы связали наши жизни навсегда, даже если бы потеряли друг друга за это долгое время. Ведь с того раза ничего не изменилось. А замужество может подождать, пока жизнь снова наладится.
— Изменилось, потому что сейчас я попросил тебя поехать со мной в Лондон.
Она покачала головой.
— В самые первые дни оккупации я бы уехала с тобой из Осло, если бы появилась такая возможность. Может, я и не сделала ничего важного в своей подпольной работе, но у меня еще может появиться шанс. А уехав за границу, я лишусь его.
Она встала и собралась уходить.
— Спасибо, что предложил выйти замуж. Я уже начала думать, что этого никогда не произойдет!
Он улыбнулся.
— Я хотел этого с того момента, как увидел тебя впервые в доме Алстинов.
— И только сейчас ты говоришь мне об этом!
— Я люблю тебя.
Было очень тяжело расставаться, не зная, когда они увидятся снова. Она буквально заставила себя выйти из кафе.
Аксель продолжал упорно преследовать участников освободительного движения. Он знал, что на территории этого района нелегально работает группировка, обеспечивающая Лондон важнейшей информацией. Больше всего он хотел избавиться от секретных агентов, и его добивало то, что он проходит мимо них на улицах, не подозревая, что эти городские парни и есть те самые враги, с которыми он борется.
По его приказу участились проверки граждан, при малейшем поводе людей подвергали допросам, которые сводились к выбиванию из них информации о местонахождении тех, кто ведет тайную борьбу против нацистов. Он без лишних церемоний подвергал людей пыткам, и когда человек был окончательно сломлен и давал показания, начинались аресты тех, чьи имена он назвал, если подозреваемые к тому времени не успевали скрыться. Мысль, что он держит людей в постоянном страхе, возбуждала и стимулировала его.
Керен всегда выписывала ордер на покупку хлеба для вечеринок Тома Рейна в магазине Раолда. Ее сестра привозила хлеб в телеге, одновременно пользуясь возможностью увидеться с Керен и поболтать. За целое лето Марта ни разу не обмолвилась о секретной деятельности Раолда, но в один из осенних вечеров, помогая Керен выгружать хлеб, она была сама не своя, и дважды выронила батон из рук.
