— Нет, не в тюрьме! — замотала головой Маша.
— А где ж еще?
— Помните, вы же мне деньги обещали?
— Я те-бе-е?
Сокамерницы дружно рассмеялись.
— Ну как же! Помните, когда собачку собирались купить, Клеопатрой ее называли? А она Муся была. Сказали про себя, что вдова. Я вас сразу не узнала… у вас, кажется, еще шрам тогда на лбу был.
— Вот он есть. — Женщина приподняла со лба волосы, и Маша увидела знакомый шрам. «Может, ее ножом кто», — вспомнила она слова Кати и отпрянула от заключенной.
— Наверное, ты и сейчас денег хочешь? — усмехнулась дама. — А, Муся?
— Она бы не отказалась, — раздался гогот с нар. — Давайте потрясем Мусю, может, у нее самой что-нибудь в загашнике припрятано?
— Нет, откуда у меня? — наслышанная о тюремных нравах, испугалась Маша. — Они же меня догола раздели и все до копеечки выскребли.
— Ну тогда гуляй, на кой мне такие знакомые!
— Нет, я подумала, если вы вспомните меня…
— Ну вспомню — и что?
— Поможете мне, я ведь правда в первый раз, ничего не знаю!
— Тебе?
— Ну да.
— И какая помощь тебе требуется?
— Я вот хотела спросить, как тут с правами человека? Адвоката можно вызвать?
Наивность Маши потрясла всех до глубины души. Женщины долго гоготали, схватившись за животы.
— Ой, держите меня, книжек начиталась! — сквозь смех выкрикивали они.
— Понимаете, я не виновата, меня просто впутали в это дело. Мне деньги очень были нужны.
— А мы тут все не из-за денег паримся, что ли? — Молоденькая девица в короткой до ягодиц юбке, подскочив к Маше, покрутила пальцем у ее виска.
Отстранившись от обидчицы, Маша вновь разрыдалась.
— Ну все, вали, — отогнала черная вдова от Маши девицу. — Припомни, что там за Мусю с Клеопатрой ты насочиняла и где ты меня видела?
— Ну, давно, в киоске мы с Катей на ящиках тогда сидели, а вы собачку увидели и сказали, что такую точно ваш муж потерял, что вы должны исполнить волю покойного и потому хотите ее купить у нас за любые деньги. Телефон оставили. Я не хотела, а Катя сказала, что можем заработать на вас.
— А-а, на мне заработать! — хрипло, с кашлем курильщицы, вновь расхохоталась женщина.
— Я правда не хотела, но у меня была беременность уже большая и деньги позарез…
— Значит, решила меня провести?
— Нет, это же простой бизнес. Катя говорит, вы богатая вдова, а мне не на что было купить для ребеночка, вот я и согласилась.
— Решила нашу черную вдову развести? — вновь подскочила девица в короткой юбке.
— Я виновата тогда была, это правда. А сейчас, честное слово, нет. У меня дочка за границей учится, мама больная, ей операцию надо делать, а денег нет, вот я к Афанасьеву решила обратиться. Я переводчица. Он шеф мой бывший, взял меня на переговоры, напоил какой-то гадостью, а потом все бумаги у немца украл и сбежал. А иностранец этот деньги большие требует. Думает, что я их сообщница, — сумбурно вывалила все разом Маша и вновь зашлась в рыдании.
— Фаня, да отстань ты от нее, смотри, сейчас на куски рассыпется. Ты за нее отвечать будешь. Тебе это надо? За кошек там всяких с собаками свое отмотала? Мало того, что тебе новое дело по чьему-то заказу шьют, хочешь, чтобы еще за нее добавили?
— Я ей, дуре, помочь хочу. И правда ведь вляпалась во что-то. Такие, как она, на мошенничество не тянут. Упекут девку. Ты там об адвокате что-то шептала? — наклонившись поближе к Маше, полюбопытствовала вдова. — Хороший?
— Да, у той самой моей подруги Кати, помните ее?
— А то! Как сейчас помню! У меня таких подруг, знаешь, сколько было? И тебя-то вспомнила, только по дурости твоей.
— Бизнес-то какой?
— Она много чем занимается, обслуживание иностранцев, сопровождение сделок, еще чем-то, — вытерев слезы, пробормотала Маша. — Точно не помню.
— При таком бизнесе связи с адвокатами должны быть. Фирмачи — народ строгий, если что не так, мало не покажется.
— Да, она мне предлагала сразу, только я думала, что правоохранительные органы сами во всем разберутся. У них же все было: и показания потерпевшего, и отпечатки пальцев Афанасьева на посуде, и даже химический анализ водки, пролитой на скатерть. В ней снотворное обнаружено.
— Ишь, как тщательно все расследовали, — удивилась сокамерница.
— Это немец настоял. Он думал, если доказательства будут, мошенника сразу найдут.
— Так у них, — усмехнулась вдова. — У нас все наоборот.
— Это как? — Маша широко раскрыла глаза.
— Если надо кого-то упечь, доказательства сами найдутся.
— А зачем им меня упекать?
— Ну как зачем? Подумай сама, к чему им головная боль, кого-то искать? Немец наседает, деньги и возмездия требует. А тут ты есть — на блюдечке с голубой каемочкой сидишь, глаза лупишь, никуда не сбежала.
— Да, только я и подумать не могла, что так все обернется. Я уверена была, что следователь до правды докопается, в телепрограмме видела: все вещественные доказательства собирали по крошечкам. Даже землю с обуви соскребали, чтобы узнать, в каком районе или на каком предприятии преступник работает. Находили, арестовывали, а того, кто не виноват, отпускали на свободу.
— Ага, и еще извинения приносили, — скривилась черная вдова. — Есть и еще вариант: может, этот, твой шеф, с кем надо в ментовке заранее обо всем договорился?
— Как можно? — возмущенно вскричала Маша. — Они же защищать меня должны?
— Ну ты даешь! Сумма по сделке какая? Вот сама говоришь, огромная. Поделился твой шеф с высоким ментовским начальством. Те вниз разнарядку спускают: мол, посадите вы эту мелочевку, что под ногами путается.
— У меня следователь не такой. — Не поверив, Маша бросилась на защиту.
— А следователь твой, исполнитель обыкновенный, он, может, и знать ничего не знает. Только ему головная боль ни к чему! Сказали, тебя взять, возьмет, чтобы не надрываться.
— Ужас!
— Это у меня в голове только один из вариантов нарисовался. А таких вариантов может быть, сама понимаешь!
— Ужас, — еще раз повторила Маша, обдумывая выход из ситуации. — Ну ведь я точно сама себе снотворного в водку не могла подлить, а анализ-то в деле уже имеется? — Она вспомнила аргументы в свою защиту. — И показания немца, что мы ее вместе на брудершафт пили.
— Показания его, — вдова махнула рукой, — захотел — дал, передумал — взял обратно.
— Так можно?
— Можно все! Вот поэтому тебе хороший адвокат и требуется.
