Но тут Ванесса решила проявить твердость и отрицательно покачала головой.
— Я предпочла бы, чтобы ты осталась со мной. Ты еще слишком мала, чтобы бродить в такой толпе в одиночестве.
На лице Чарли отразилось негодование.
— Но ведь я буду не одна, со мной будет Рэйчел.
— Обещаю, что буду держать ее за руку и никуда не отпущу, — сказала Рэйчел.
Магазин находился всего-то в десяти шагах.
— Ладно, уговорили. Только не ходите больше никуда и сразу же обратно. Чуть погодя мы с вами сходим на рыночную площадь Святого Иоанна, а там масса всяческих магазинов.
Ванесса смотрела девочкам вслед, пока они, держась за руки, не растворились в толпе, состоявшей преимущественно из молодых покупательниц. Неожиданно для себя женщина вдруг заплакала, причем безо всякой на то причины. Слезы просто тихонько потекли у нее по щекам, с негромким плеском капая в кофе.
Она закрыла глаза и положила руку на живот спящей Поп-пи на тот случай, если кто-нибудь вздумает умыкнуть малышку у нее из-под самого носа, пока она будет приводить себя в порядок. Перед глазами все расплывалось, а будущее представлялось туманным и безрадостным. Скоро год, как она живет в «Каштанах». Приближалось Рождество. И что дальше? Куда она пойдет? Ванесса вдруг представила себе, что больше никогда не увидит Рэйчел, Поппи или Чарли. Впереди девочек ждала целая жизнь, а сама она превратится для них в одну из женщин, с которыми они когда-то были знакомы. С таким же успехом они могли вообще забыть о ней, так что она не останется у них даже в воспоминаниях.
— Что стряслось с нашим Пикассо? — прозвучал у нее над ухом чей-то голос.
Ванесса резко вскинула голову и не поверила своим глазам. По другую сторону столика устроился Реджи Ормерод. Его черные волосы, как всегда, пребывали в художественном беспорядке, а рубашка нуждалась в срочной глажке. Зато глаза у него были очень красивые, заметила она, темно-серые, с длинными ресницами, и сейчас они смотрели на нее с непривычной смесью заботы и тревоги.
— Ничего, — тряхнув головой, ответила Ванесса. — Ровным счетом ничего.
— Лгунья, — добродушно рассмеялся он. — Никто не плачет просто так.
— А я плачу, есть у меня такая привычка. — Она шмыгнула носом и вытерла слезы бумажной салфеткой. — Что вы здесь делаете?
— Сегодня утром мне позвонила Чарли и сказала, что вы собираетесь в город, — пояснил Реджи. — Я попросил ее перезвонить мне еще раз, как только вы окажетесь на месте. А сегодня утром у меня была запланирована встреча с двумя американцами в одном отеле, тут неподалеку, на Лайм-стрит. Ну вот я и подумал, что мы запросто можем встретиться.
«Интересно, с кем он собирался встретиться — со мной или с Чарли?» — подумала Ванесса, но потом решила: какая, собственно, разница. Спустя мгновение она решила, что разница все-таки есть, и очень большая. Она надеялась, что в город он поехал из-за нее. Во всяком случае, для ее самолюбия это было бы бальзамом на раны.
— Чарли сейчас находится вон в том магазине позади вас, — сказала Ванесса.
— Знаю. Я видел, как она входила туда.
Это значило, что он видел, как Ванесса плакала, и даже наблюдал за ней никак не меньше пяти минут. При обычных обстоятельствах этого было бы достаточно, чтобы любой здравомыслящий мужчина со всех ног пустился наутек. Тут в коляске завозилась Поппи, распахнула глазенки, одарила их солнечной улыбкой и вновь заснула. При виде этой безмятежной улыбки Ванесса не смогла сдержать слез.
— Я все время думаю о том, что скоро настанет такой день, когда я больше не увижу Поппи: они с Рэйчел попросту исчезнут из моей жизни. Как и Чарли, кстати.
— Мы с Чарли пока что не думаем о переезде, — мягко заметил Реджи. Он накрыл ее руку своей, и между ними проскочила искра, протянулась невидимая нить. Ванессу охватило странное предчувствие, в груди у нее защемило, и сердце вроде бы даже на мгновение сбилось с ритма.
— Но мне-то придется переехать, — возразила она. — Скорее всего, в следующем году Броуди продаст дом. И я понятия не имею, куда мне деваться.
— Разве у вас нет семьи?
— Есть, и большая, — ответила она. — Даже очень большая. Но если вы несчастливы, то не поможет и возвращение в большую семью. В конце концов, каждому из нас следует научиться жить самостоятельно.
— Что-то вы слишком уж требовательны и жестоки к себе, Пикассо.
Это имя напомнило Ванессе о том, из-за чего, собственно, она расстроилась.
— Я больше не хочу рисовать, — потерянно призналась она. — Не знаю почему, но со вчерашнего дня я утратила интерес к живописи.
— Не говорите глупостей, — без обиняков заявил он. — Собственно говоря, я как раз собирался попросить вас нарисовать картину для моего офиса.
— Какого рода картину? — с проблесками пока еще слабого интереса спросила Ванесса.
— Да любую, какую хотите, лишь бы она была яркой, красочной и длиной не меньше двух метров. Должен предупредить, что белое полотно с мелкими брызгами черной краски, означающими нечто чертовски важное, меня не устроит. Просто раскрасьте холст во что-нибудь жизнерадостное, и пусть он будет побольше, и все. Вот какого рода картины мне нравятся.
— Хорошо, — протянула Ванесса. В голове у нее уже теснились и сталкивались мысли о том, что и как необходимо сделать в первую очередь. Пожалуй, на обратном пути она купит краски, раз уж она в городе… Впрочем, нет. Краски она купит завтра, в магазине у Леонарда, вместе с по-настоящему большим холстом.
— Папочка! — к ним с радостным криком со всех ног летела Чарли. — А я и не знала, что ты здесь. Посмотри, я купила себе новую майку. — Она вытащила из пакета вычурную, отделанную рюшами голубую футболку и с гордостью продемонстрировала ее отцу.
— Очень мило, — с одобрением кивнул Реджинальд. — Нет, в самом деле, очень даже мило.
— А ты что купила, Рэйчел? — не желая обидеть девочку своим невниманием, поинтересовалась Ванесса, когда та подошла к ним.
— Красные джинсы и футболку. — Рэйчел потянула воздух носом и поморщилась. — Поппи нужно сменить подгузник. Здесь где-то должна быть туалетная комната… — И она быстро покатила коляску прочь.
Чарли устремилась за ней.
— Подожди меня, я пойду с тобой!
— Замечательно, — с довольным вздохом заметил Реджи Ормерод, глядя им вслед.
— Что именно?
— Не знаю, но мне представляется, что все идет замечательно.
В другом конце Ливерпуля, в другом ресторане, менее чем в полумиле от них, Мэйзи Логан вцепилась в руку матери.
— Принесите мне что-нибудь, — хриплым, каким-то скрежещущим голосом потребовала она. — Что угодно, лишь бы это можно было жевать. Ириски. Леденцы. Принесите мне что-нибудь немедленно.
— Сейчас принесу. — Перепуганный Колин вскочил на ноги. — Там, внизу, в продуктовом отделе, по-моему, продаются конфеты. — Они находились в супермаркете «Маркс и Спенсер». Броуди кивнула.
