— Посмотрите, какая прелесть! Натуральный шелк! Да, я знаю, она стала кремовой, но Роза уверена, что раньше она была белой. Она пообещала узнать, как и с чем ее можно выстирать, чтобы сорочка не полиняла еще больше и не села. И еще она говорит, что ее сшили не менее восьмидесяти лет назад.
— Сорочка и впрямь очень красивая, Диана. Ты выбрала ее для себя? — осведомилась Меган, бережно перебирая кружевную оторочку.
Диана взглянула на пожилую женщину с таким выражением, словно та сошла с ума.
— Это же крестильная сорочка. Мне она не подойдет, — фыркнула девушка.
— Ты глупая и вздорная девчонка! — в свою очередь вспылила Меган. — Я имею в виду, ты выбрала ее для себя, потому что беременна?
— Нет, нет, это для Мэйзи. Мне кажется, у нее совсем нет детской одежды. Как, по-вашему, сорочка ей понравится? — Задавая вопрос, Диана задумалась о том, а как бы она себя чувствовала, будучи беременной. Но для нее подобное состояние представлялось чем-то совершенно невозможным, поскольку она до сих пор оставалась девственницей.
— Может, и понравится. — Меган сильно сомневалась в том, что в данный момент ее внучке могло понравиться вообще хоть что-нибудь. Мэйзи прожила в «Каштанах» уже целую неделю, и единственным человеком, который мог хоть как-то с ней поладить, был ее отец. Учитывая обстоятельства, в этом явно была горькая ирония. Или черный юмор, с какой стороны посмотреть. Броуди являла собой пример ангельского терпения и понимания в обращении с дочерью, но Мэйзи платила ей черной неблагодарностью и вела себя просто отвратительно, частенько переходя на ненормативную лексику.
— Это все наркотики, — только вчера горько заметила Броуди. — Она не понимает, что говорит.
— Нет, дорогуша, — возразила ей Меган. — Это не наркотики, а их отсутствие. У нее абстинентный синдром. Она уже была у врача?
— Мэйзи наотрез отказывается показаться врачу. — Судя по голосу, Броуди устала до смерти. — В любом случае, мам, ты-то откуда разбираешься в таких тонкостях?
— Я смотрю телевизор, как и все прочие. И читаю газеты. Так что о наркотиках мне, пожалуй, известно не меньше, чем тебе. — Слова Броуди заставили Меган ощутить себя никчемной, старой и бестолковой. — Но, наверное, мне следует радоваться хотя бы тому, что моя дочь в свое время к ним не прикасалась.
Броуди недовольно поморщилась, и что означала эта гримаса, то ли боль, то ли улыбку, Меган так и не поняла.
— Просто я никогда не вела подобного образа жизни. Полагаю, к такому результату привело влияние Лондона и учеба в университете.
С тех пор как Мэйзи вернулась в «Каштаны», Меган чувствовала себя там лишней. Стоило старушке приблизиться к внучке, как Броуди не сводила с нее глаз, словно ожидала, что она вот-вот ляпнет что-нибудь совершенно бестактное. Так что Меган оставалось радоваться тому, что у нее есть Иммиграционный центр, в котором она могла заняться полезной и интересной работой. Разумеется, у нее были подруги. Все они были моложе ее, но, тем не менее, не отличались особой активностью. Развлекаться в их представлении означало сыграть партию-другую в бридж, желательно после обеда, но никак не сходить в кино или прогуляться по магазинам. Так что по вечерам Меган страдала от одиночества.
— Зайдете к нам? — поинтересовалась Диана, когда они сошли с поезда и Меган направилась за своим велосипедом.
— Нет, моя дорогая. Думаю, сегодня вечером я поеду прямо домой. — Хотя на самом деле она предпочла бы принять приглашение.
— Ну же, пойдемте со мной, выпьем чаю, — стала уговаривать ее Диана. — На ужин я приготовлю картофельное пюре и сосиски с луковой подливой. А потом можно будет посмотреть DVD. Вы уже видели фильм «Гордость и предубеждение» с Кайрой Найтли? Я только вчера его купила. Обожаю Шекспира, а вы?
Меган уже собиралась поправить девушку, заявив, что роман «Гордость и предубеждение» принадлежит перу Джейн Остин, но вовремя прикусила язык. Скорее всего, Диана почувствовала, что ей очень одиноко. И знание английской литературы ничто по сравнению с добрым и любящим сердцем.
— Мне тоже нравится Шекспир, — ответила Меган.
Броуди сидела за компьютером и тупо смотрела на экран, думая о том, куда запропастилась Мэйзи. Она пошла в туалет и даже вышла оттуда, но в комнату не вернулась. Быть может, она решила взглянуть, что там делается наверху, или зашла в кухню? Броуди была совершенно не в настроении отправляться на поиски дочери. Женщина выглянула в окно, просто так, на всякий случай, чтобы убедиться, что в саду Мэйзи нет. Ее там действительно не было: Чарли бросала Поппи мячик в надежде, что малышка его поймает, а Рэйчел читала книгу. Ванесса по обыкновению рисовала, но на этот раз холст у нее на мольберте впечатлял своими размерами.
Компьютер негромко пискнул, сообщая, что пришло очередное письмо по электронной почте. Оно было от Колина и гласило: «Вчера я отправил сообщение в почтовое отделение Дунеатли, в Ирландии. Это та самая деревня, в которой родилась и жила твоя мать. Меня интересовало, остались ли там еще Кенни или Райаны. Пересылаю тебе письмо, которое я получил сегодня от женщины по имени Розанна Райан. Она утверждает, что ты приходишься ей теткой». К письму Колина прилагался документ, и когда Броуди открыла его и вывела на экран, то увидела, что это схема раскидистого фамильного древа, в котором присутствовали десятки имен. Но сейчас ей не хотелось изучать его.
Открылась передняя дверь, и в дом вошла Диана. Она была не одна. Броуди поморщилась, расслышав голос матери. Ей очень хотелось, чтобы мать держалась подальше от «Каштанов» еще хотя бы некоторое время. Меган действовала Мэйзи на нервы, потому что постоянно говорила ей неприятные вещи.
Диана крикнула:
— Всем привет! — Но Броуди не ответила.
Через несколько мгновений Диана с Меган вышли в сад и за ними появилась Мэйзи. Броуди замерла, боясь пошевелиться. Окно было закрыто, так что она не слышала, о чем идет речь, зато видела, как все присутствующие весело смеются. Диана вытащила что-то из своей сумочки — нечто вроде блузки, насколько смогла разглядеть Броуди, — и протянула ее Мэйзи. К ним подошли Рэйчел и Чарли. Потом Мэйзи вдруг обвила шею Дианы руками, и девушки постояли несколько секунд, обнявшись, а затем, вновь рассмеявшись, разомкнули объятия.
Броуди сидела как приклеенная, наблюдая за тем, как на ее глазах разыгрывается странное представление. Ее мать и дочь в сопровождении Дианы вернулись в дом и зашли в кухню. Голос Мэйзи звучал вполне нормально и обыденно, совсем как в старые добрые времена.
— У меня есть восемь сосисок, — говорила Диана, — то есть мы получим по две с половиной каждая. Надеюсь, никто не станет возражать, если я приготовлю пюре
[39], а не обычную картошку. И можно открыть баночку зеленого горошка.
— Bay, у меня уже слюнки текут! — воскликнула Мэйзи.
