– Строго говоря, это и есть ответ, – заметил Уэйн. – Вакс, похоже, они выудили из канала твоего оружейника. И он жив. Не очень-то счастлив, но жив.
– Что-нибудь известно про других похищенных женщин? – спросил Ваксиллиум.
Уэйн повернулся к Мараси – та покачала головой:
– Ничего. Может, Майлз расскажет, где они.
«Если заговорит», – подумал Ваксиллиум.
Много лет назад Майлз перестал чувствовать боль. Ваксиллиум не представлял, каким образом его собираются допрашивать.
Итак, его постигла неудача. Он поклялся вернуть Стерис и вернул, однако не сумел спасти остальных женщин.
Дверь в кабинет капитана открылась, и оттуда вышла Стерис. Два старших констебля пригласили ее для дачи показаний сразу после Ваксиллиума и Уэйна. Констебли махнули Мараси, чтобы шла следующей, и та повиновалась, бросив взгляд через плечо на Ваксиллиума. Он посоветовал ей быть искренней и прямой, не скрывать ничего из того, что делал он или Уэйн. Хотя, если получится, умолчать о роли Ранетт.
Блуждавший по комнате Уэйн приблизился к констеблям, которые поедали утренние сэндвичи. Те глянули на него с подозрением, но Ваксиллиум по опыту знал, что вскоре Уэйн заставит их смеяться и просить к ним присоединиться.
«Он хоть понимает, что делает? – подумал Ваксиллиум, когда Уэйн пустился объяснять подробности битвы констеблям. – Или у него все это получается инстинктивно?»
Он смотрел на них, пока не подошла Стерис. Села на стул напротив. Леди Хармс привела в порядок волосы и держала спину прямо и, хотя ее платье было измято после дня, проведенного в плену, выглядела относительно невозмутимой.
– Лорд Ваксиллиум, – начала она, – я склонна считать, что должна выразить вам свою благодарность.
– Надеюсь, этот долг не слишком обременителен, – хмыкнув, ответил Ваксиллиум.
– Лишь в том смысле, в каком он следует… он требуется… после обременительного пленения. Вы должны знать, что никто из похитителей не прикасался ко мне непристойным образом. Я осталась чиста.
– Ржавь и Разрушитель! Очень рад, но разве мне обязательно об этом знать?
– Обязательно, – с бесстрастным лицом возразила Стерис. – Если вы не отказываетесь от идеи вступить со мной в брачные отношения.
– Это бы в любом случае не имело значения. Кроме того, я считал, мы еще ничего не решили. Мы ведь даже не объявили, что встречаемся.
– Да, но теперь, думаю, мы можем изменить первоначальный вариант сценария. Видите ли, драматичное спасение, что вы осуществили, предположительно должно вызвать у меня излияния чувств. То, что могло обернуться скандалом, сочтут романтикой. Поэтому мы вправе объявить о помолвке на следующей неделе, и ее примут в высшем обществе без возражений и комментариев.
– Полагаю, это хорошо.
– Да. Ну так что, мне продолжить работу над нашим контрактом?
– А вас не тревожит, что я вернулся к негодяйскому образу жизни, который вел в прошлом?
– Я склонна думать, что, если бы вы этого не сделали, меня ждала бы быстрая смерть. Я не в том положении, чтобы жаловаться.
– Я намереваюсь продолжить, – предупредил Ваксиллиум. – Не каждый день, никаких патрулирований или чего-то в этом духе, но мне предоставили полномочия и предложили сотрудничать с городской полицией. Я планирую время от времени заниматься вопросами, требующими особого внимания.
– У каждого джентльмена должно быть увлечение, – ровным голосом ответила Стерис. – И в сравнении со склонностью некоторых известных мне мужчин потакать своим капризам это не станет проблемой. – Она наклонилась вперед. – Короче говоря, милорд, я принимаю вас таким, какой вы есть. Мы оба уже не в том возрасте, чтобы ожидать, будто кто-то другой изменится. Я приму вас, если вы примете меня. Я не лишена недостатков, как сочли нужным объяснить – в подробностях и в письменной форме – три моих предыдущих поклонника.
– Я даже не догадывался.
– По правде говоря, эта проблема не стоит вашего внимания. Хотя я полагала, вы поймете… – Стерис сделала паузу. – Ничего личного, но я вряд ли пришла бы к нашему потенциальному союзу, если бы в какой-то степени не отчаялась.
– Понимаю.
Стерис поколебалась, потом будто слегка оттаяла. Ее самоконтроль, ее стальная воля ослабели, и она вдруг показалась уставшей. Изнуренной. И Ваксиллиум увидел нечто похожее на привязанность к нему.
– Мне… – сцепив перед собой руки, продолжала Стерис, – плохо даются отношения с людьми, лорд Ваксиллиум. Я это понимаю. Но должна подчеркнуть, что благодарна вам за то, что вы сделали. Я говорю это от всей души. Спасибо.
Он посмотрел ей в глаза и кивнул.
– Итак. – Стерис обрела более деловой вид. – Мы переходим к помолвке?
Ваксиллиум заколебался. Это было вполне объяснимо, но все же он ощутил себя трусом. Из двух предложений, полученных за день, – невысказанного и грубовато-прямолинейного – он решил поразмыслить именно над вторым.
В соседней комнате давала показания Мараси. Очаровательная, красивая, умная, целеустремленная. Логика и здравый смысл требовали, чтобы Ваксиллиум влюбился в нее до безумия.
И она здорово напоминала Лесси. Возможно, в этом была вся проблема.
– Да, переходим, – сказал он, снова поворачиваясь к Стерис.
Эпилог
Мараси отправилась на казнь Майлза.
Дайус, старший прокурор, не советовал этого делать. Сам он никогда не посещал казни.
И теперь сидела на внешнем балконе, одна, и смотрела, как Майлз поднимается по ступенькам на расстрельную площадку. Наблюдательный пост Мараси располагался прямо над местом казни.
Вспомнив, как Майлз стоял в подземном зале, посреди тьмы и тумана, направляя пистолет на ее укрытие, она невольно вздрогнула. На протяжении двух дней к ее голове трижды приставляли пистолет, но именно в тот момент, когда Мараси увидела тот взгляд Майлза, она действительно поверила, что умрет. Столько в нем было бессердечия, бесчувственности, превосходства.
Между нападением умыкателей во время свадебного ужина и пленением Майлза прошло меньше полутора дней, но казалось, что за это время Мараси постарела лет на двадцать. Она будто подверглась какой-то темпоральной алломантии, побывала в скоростном пузыре, который поднялся вокруг нее одной. Мир изменился. Ее едва не убили, она впервые убила сама, влюбилась и была отвергнута. Теперь помогла обречь на смерть бывшего героя Дикоземья.
Майлз с презрением посмотрел на констеблей, которые привязывали его к шесту. Точно такое же выражение бывший законник демонстрировал почти весь судебный процесс – первый, в котором Мараси участвовала в качестве помощника прокурора, хотя главным действующим лицом был Дайус. Судебное разбирательство оказалось быстрым, невзирая на особую важность и высокие ставки. Майлз не отрицал свои преступления.
