– Скажите, господин Курдогло, а какой вам смысл впутываться в эту историю?
– Вернетесь – тогда и поговорим.
41
Повозку с двумя сопровождающими выделил господин Курдогло. Не знаю, что именно было им приказано, но никто меня за руки не держал и не караулил. Статский советник все правильно рассчитал – нам некуда и незачем прятаться. Если и сбежим, то лишь до первой встречи со стариком Хесусом или монахами-доминиканцами.
В окнах было темно. Второй час ночи. Спит уже Вильяр. Выпил пару бутылок красного и спит. Только что-то меня тревожило. По загривку пробежал неприятный холодок, да так, что волосы встали дыбом. Прижался к стене и медленно вытащил из кобуры револьвер. Оружие, кстати, мне вернули. Странно? Ничего странного в этом нет. Сложно судить о замыслах дипломата, но он и тут не ошибся. С другой стороны, хотели бы меня убить – давно бы пристрелили. И Мартина бы взяли. Без шума и пыли.
Несколько осторожных шагов…
И вот опять – из приоткрытой двери на меня пахнуло холодом, словно кто-то распахнул дверь в склеп! Чертовщина какая-то. И ведь как чувствовал! Повозку попросил остановить, не доезжая до нашего дома, и даже на задний двор, куда выходили окна комнат, пошел не обычным путем, а перемахнул через каменную ограду кладбища. Того самого, на котором покоился супруг нашей благочестивой хозяйки – капитан Эстебан.
Надеюсь, что ее похоронят рядом с мужем…
Хозяйка лежала рядом с входом. Кто-то ударил ее ножом, да так ловко, что крови почти не было. В отличие от нашей комнаты, где на пол натекла изрядная лужа. Мартину перерезали горло. Хороший удар. Сильный. Я такой уже видел. Еще в Базалет-де-Энарьо. Таким ударом был убит Федерико Гарсия Линарес. Это значит, что Мартин Вильяр мне лгал или ошибался, когда говорил, что убийцу ученого отравил Себастьяно. Между тем нашему общему знакомому, если верить рассказу монаха, тоже перерезали горло. Странно, что он не задумался о таком совпадении.
Я обвел взглядом комнату. Обошел дом. Пусто…
Темно, хоть глаз выколи, а спички быстро сгорали, оставляя после себя противную вонь, которая смешивалась с запахом пролившейся здесь крови. Мне здесь больше нечего делать. Вещи? Господь с вами! Не первый раз приходится все бросать и уходить налегке, не сожалея об утраченном скарбе. Тем более сейчас. Неизвестные здорово потрудились, обыскивая наше скромное жилище.
Скрипнула потревоженная половица. Слава богу, маленького тайника не нашли. Обыск проводили слишком грубо. Убивать умеют, а вот искать – нет. Чувств уже не было. Откуда им взяться? Разве это первый погибший товарищ? Оставалась лишь горечь, которая была так реальна, что я чувствовал на губах ее саднящий привкус.
Распечатал пакет. Внутри было несколько листов грубой бумаги. Вот карта. Еще один лист – пометки. Временные стоянки, деревни туземцев, глубины многочисленных рек и речушек, броды, источники чистой воды…
Спичка обожгла пальцы и погасла. Вспыхнула следующая. Судя по всему, на этом листке изображен чертеж сторожевой башни, но какой именно – не написано. Я перевел взгляд на труп Мартина и покачал головой: это какой же памятью надо обладать, чтобы запомнить всю эту информацию!
Еще один листок… Этого чертежа я раньше не видел. Судя по всему, Вильяр рисовал его в мое отсутствие. Очень странный рисунок – на нем были изображены буйволиные головы. Кончики рогов соединены между собой линиями. Изображение довольно грубое, но понять можно. Еще бы разобраться, что оно обозначает! Рядом с этим рисунком начерчена «роза компаса» или, если вам так угодно, «роза ветров».
Вот и конверт с описанием таинственного обряда. Обряда, который оживит Врата миров и времени. Я надорвал край, вытащил листок бумаги и замер.
На нем ничего не было…
Ничего, кроме изображения распятого Иисуса Христа, нарисованного очень грубыми, но талантливыми штрихами. Ни одной строчки. Что за бред? Это что, и есть тот самый обряд?!
За входной дверью послышался легкий шорох. Я едва успел спрятать бумаги за пазуху.
– Сергей Владимирович…
– Что?
– Пора бы и уходить.
– Их убили.
– Я уже заметил. – Мужчина вошел в комнату. Это один из сопровождающих. Невысокий, ничем не запоминающийся человек. Лет сорока, если не больше. Он прищурился, а потом присел и прикоснулся к луже крови. Растер каплю между пальцами и тихо хмыкнул: – Часа три прошло, не меньше. Вы вещи-то брать будете? Я бы на вашем месте поостерегся шум поднимать, а то, не ровен час, стражники нагрянут…
– Нет, – покачал я головой, потом перевел взгляд на распростертое тело: – Вильяра надо похоронить.
– Похоронят без нас. – Мужчина поднялся и смахнул с колен пыль.
– Я так не могу.
– Эх, Сергей Владимирович, Сергей Владимирович… Поди, не первого друга теряете, а у меня приказ. – Он тяжело вздохнул. – Его превосходительство мне голову снимет.
– Курдогло приказал доставить нас обоих, – сказал я и добавил в голос командирского металла: – Вот и выполняйте приказ!
– Как скажете…
Меня поселили в одном из каменных домов, окна которого выходили прямо на портовую набережную. Странно? Нет. Меньше всего будут искать здесь, в центре Сантьяго-де-Лион. Дом, как понимаю, принадлежал Российской торговой компании и находился под надежной охраной. Здесь я провел целых три дня. Мартина Вильяра похоронили без меня, но, как сообщили, согласно всем правилам и обрядам.
Две комнаты, кабинет и спальня. Еду доставлял все тот же немолодой мужчина, который сопровождал меня ночью. Ее приносили в закрытых судках, еще горячую и, наверное, очень вкусную. Я не чувствовал вкуса, словно вкусовые рецепторы атрофировались. Машинально поглощал пищу, а сам думал, думал, думал…
Устал уворачиваться от пуль. От пуль и неприятностей, ожидая неминуемой расплаты за преступления, которых не совершал. Если не считать нескольких трупов, которые совсем не терзали мою совесть. Я должен был разгадать загадку Мартина Вильяра. Должен. Как и спасти Эрнесту. Если… Если еще не поздно.
Статский советник пришел на четвертый день моего заточения. Он вошел в комнату, поздоровался и кивнул:
– Я сочувствую вашей потере, Сергей Владимирович.
– Благодарю.
– Не возражаете? – Он указал на один из стульев.
– Какие могут быть возражения? Вы здесь хозяин.
Курдогло присел и некоторое время молчал. Потом тяжело вздохнул и спросил:
– Он был вашим другом?
– Скорее вынужденным союзником, который стал добрым товарищем.
– Понимаю.
– На прошлой встрече я задал один вопрос, но вы не ответили…
– Зачем я влез в это дело? – уточнил он.
– Да.
– Десять лет назад я допустил ошибку, которая стоила жизни моим друзьям.
