Большое впечатление произвели на нас рабочие Кировского завода. Это были люди, которые очень уважали и любили свой труд, знали себе цену. Как-то мы в кузнечном цехе наблюдали работу бригады на свободной ковке коленчатых валов для подводных лодок, морских судов. Тяжелым молотом бригадир виртуозно выковывал из болванки коленный вал. Да и вся бригада работала не хуже.
В июне 1940 года был принят Указ Президиума Верхов ного Совета СССР о переходе на 8-часовой рабочий день, 7-дневную неделю и о запрещении перехода рабочих и служащих из одних предприятий и учреждений в другие. Ужесточили наказание за дисциплинарные нарушения, например, стали судить рабочих за опоздание. Помню, мы присутствовали на митинге в кузнечном цехе, где обсуждался этот указ.
Знакомый уже нам бригадир горячо поддержал постановление:
– Я за то, что давно пора такой закон принимать. Что это за люди, которые бегают с завода на завод, опаздывают, приходят с нетрезвой головой. Моя бригада категорически против такого поведения! Я работаю на заводе около тридцати лет. Я ни одного раза не опоздал, не пришел с похмелья. И у меня вся бригада такая. Наступило то время, когда надо наводить порядок на предприятиях.
Собравшиеся горячо поддержали его выступление аплодисментами.
Кормили тогда рабочих просто прекрасно. Сейчас говорят: «Раньше было плохо, голод был». Ничего подобного! В Ленинграде мы, студенты, ходили обедать в прессовый цех (каждый цех имел свою столовую). И вот за рубль мы получали сытный обед с мясом.
Весной этого года закончилась советско-финляндская война и был подписан мирный договор. Нам разрешили посмотреть бывшую линию Маннергейма. Всей группой мы отправились к местам боев, где наши сражались с белофиннами. Проехали через Сестрорецк, прошли пешком до тех мест, где до революции жил Репин, а вечером вернулись через Белоостров…
Так проучился я три курса, но тут началась Великая Отечественная война…
Хотя мы знали, что война с фашизмом неизбежна, вторжение немцев было для всех неожиданным.
Великая Отечественная война проверила на крепость каждого, кто попал в ее жернова, и навеки впечаталась в память народную.
Я не буду подробно говорить о войне. О ней много написано писателями и военачальниками – талантливо и со знанием дела. Остановлюсь лишь на отдельных эпизодах фронтовой жизни, в которых, как мне кажется, добрая рука судьбы отводила от меня неминуемую смерть.
Чудеса бывают в жизни как продолжение закономерности. Чудеса случались и на фронте. Называл я их загадками судьбы, объяснить которые мне не под силу…
Глава 3. Великая Отечественная…
На оборонительных рубежах
Шла весенняя экзаменационная сессия. Несмотря на воскресный солнечный день, мы всей группой готовились к сдаче экзамена в закрытой лаборатории, так как специальная литература по танкам и даже наши лекционные записи были засекречены и хранились в специальной библиотеке училища. В нашем распоряжении были танки БТ-7 и Т-26.
Вдруг вбегает кто-то и кричит: «Война!» Мы бросились во двор, где услышали из репродукторов голос Молотова и его заключительные слова: «Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»
Многие ребята сразу же пошли в комитет комсомола с просьбой отправить на фронт, но нам отказали.
Мы были не одиноки в своем порыве защитить свою страну. Только в Москве за первую неделю войны 170 тысяч юношей и девушек написали заявления с просьбой отправить их на фронт добровольцами. Так было по всей стране.
Студентам МВТУ им. Н. Э. Баумана в те дни выдали так называемую бронь, в которой было записано: «Решением ГКО (Государственного Комитета Обороны) такой-то освобождается от воинской повинности на все время войны».
Жизнь продолжалась, но ритм ее резко изменился. Студенты старались поскорее сдать экзамены. Мне, третьекурснику, оставалось сдать только спецтехнику: «танки» и теорию механизмов машин (ТММ). «Танки» я сдал 25 июня, а в ночь на 30 июня всех ребят, которые жили в общежитии на Бригадирском, 13, что напротив Бауманского училища, ночью подняли. Мы что-то впопыхах надели-обули, и нас направили в Аптекарский переулок, откуда специально подогнанные трамваи повезли нас на Киевский вокзал.
На рассвете всех студентов посадили на поезд, и мы отправились, как нам сообщили, в район Калуги строить оборонительные сооружения.
Уже по дороге нас разделили на бригады по десять человек. В нашу бригаду, помню, вошли ребята из нашей группы: Николай Бочаров (будущий профессор МВТУ), Анатолий Белоусов (будущий главный конструктор по спецмашинам на Харьковском заводе), Саша Козлов, Миша Крапивин и другие.
По прибытии на место нам дали лопаты и объяснили, что нужно выкопать противотанковый ров глубиной в два метра и поверху шириной до шести метров. Копать приходилось с перекидкой: грунт снизу выбрасывался на приступок, а оттуда – на поверхность. Работали от зари до зари.
Сейчас в это трудно поверить, но тогда каждому из нас удавалось выбросить за день до одиннадцати кубометров грунта. Нам дали высшую квалификацию землекопов – четвертый разряд – и даже что-то платили. Но было голодновато.
Так мы работали до сентября 1941 года.
С конца августа с запада потянулись отступающие части Красной армии. У солдат суровые, уставшие лица, запыленные гимнастерки и сапоги. Особенно поразило нас отступление одного полка. Впереди шел довольно пожилой (как нам казалось) полковник, рядом несли знамя, а за ним – остатки полка. Да, эти люди побывали в тяжелых боях, да, их осталось мало, но отступали бойцы организованно. Это произвело на всех нас неизгладимое впечатление – горечь перемежалась с уважением и гордостью за наших красноармейцев.
Полк не задержался на нашем рубеже.
В напряженной обстановке тяжелых боев под Смоленском и Ельней про нас на какой-то момент забыли. Мы оказались между нашими и немецкими войсками. Над нами на небольшой высоте начали летать немецкие самолеты. Они не бомбили, а разбрасывали листовки с призывами прекратить оборону. Потом артиллерийские снаряды с обеих сторон стали перелетать через наши головы. Еще немного, и немцы забрали бы нас в плен.
Но, на наше счастье, о нас все-таки вспомнили. Ночью всех подняли и направили бегом на железнодорожную станцию – километров пять, наверное. Туда подогнали теплушки, мы срочно загрузились и без остановки довольно долго ехали до Москвы. В это время мы видели, как мимо нас проходили отступающие войска. Глядя на измученных в тяжелых боях красноармейцев, я думал: «Может быть, построенные нами укрепления не напрасный труд. Может быть, они помогли в какой-то мере задержать противника». Положение было тяжелое.
Приехав в Москву, я быстро сдал ТММ и стал учиться на четвертом курсе.
Узнали мы, что много наших ребят, которых не послали на оборонительные работы, ушли добровольцами на фронт. Организовал их один из первых сталинских стипендиатов, секретарь комитета комсомола училища Алексей Цибуля. Цибуля был уже обстрелянным бойцом, воевал в финскую кампанию. Добровольцев-бауманцев отправили под Вязьму, где почти все студенты погибли. Уже после войны комитет комсомола присвоил имя Алексея Цибули одной из лучших групп МВТУ.
