Cтраница 63
Я был неприятно поражен, сидел и думал: когда в 1941-м враг оказался у порога столицы, то вся полнота ответственности за оборону Москвы легла на плечи москвичей. Конечно, нам помогала вся страна, но ведь это я со своими товарищами, а не Рашидов сидели в окопчике у моста через канал с гранатами и бутылками, ожидая немецкие танки…
Вспомнил, когда в 1966 году в Ташкенте произошло землетрясение, я позвонил Рашидову, выразил ему соболезнования и сказал, что Москва безвозмездно построит в узбекской столице 170 тысяч квадратных метров жилья. Он много раз благодарил меня за это и говорил, что я теперь его родной брат…
За Рашидовым гурьбой пошли первые секретари: Горьковского обкома К. Ф. Катушев
[13], ЦК КП Грузии В. П. Мжавана дзе
[14] и ЦК КП Азербайджана В. Ю. Ахундов
[15]. Они обвинили меня в некомпетентности. А. Э. Восс
[16] из Латвии и Г. С. Золотухин
[17] из Краснодарского края присоединились к мнению хулителей.
Только вклинившийся между ними первый секретарь Челябинского обкома партии Н. Н. Родионов
[18] дал мне перевести дух да писатель А. Е. Корнейчук, который ни словом не отреагировал на мое выступление.
В чем же заключался наиболее скандальный момент в моем выступлении? В том, что фактически я вторгался в святая святых – в вотчину политбюро. В то время ни один вопрос обороны страны на пленумах ЦК никогда не обсуждался. Все они рассматривались только в политбюро, как и вопросы государственной безопасности, внутренних дел, военно-промышленного комплекса и многие другие.
Но что и как политбюро ЦК решало – нам было неизвестно. Когда члены ЦК получали протоколы заседаний политбюро, то в них читать было нечего, кроме информации о назначении такого-то на такую-то должность, о посылке приветствий, об одобрении дипломатических нот в адрес какого-либо государства, о решениях провести такое-то мероприятие по линии комсомола или профсоюзов. Ко времени получения этих протоколов обо всем этом можно было прочитать и в газетах.
