— Эля, как там Истор?
— Пока в лазарете. Хочешь сходить проведать его?
— Я должна… Хотя, честно говоря, мне не по себе, особенно после того видения в лабиринте.
— Оно на то и видение, что было ненастоящим.
— А ты когда поговоришь с преподавателем Эдваром? — подала вдруг голос притихшая Мелинда.
— Ну… можно и сейчас к нему пойти.
— Мели-и-и, — протянула вдруг староста, — ты ревнуешь нашу Ви к Эди?
— Ничего не ревную, — смутилась девушка и уставилась в окно, старательно избегая наших взглядов.
— Да ладно тебе, ну станет он ее попечителем, что с того?
— Мелинда, неужели твои чувства настолько серьезны? — Я внимательно посмотрела на раскрасневшуюся девушку. — Эди мне друг, именно поэтому я и решила попросить его, других причин нет. И он ко мне тоже относится по-дружески.
— А вдруг ты ему нравишься? — спросила Мелинда.
— Ерунда, он ко мне тепло относится из-за сестры.
— Жаль, — вдруг вставила свое слово староста.
— Чего тебе жаль?
— Жаль, что у Амира сестры нет. Спасла бы ее, и ваши отношения наладились бы.
— Да что ты так за наши отношения переживаешь?
— Потому что живешь тут с вами, как на вулкане. Никогда не знаешь, то ли ты его допечешь, то ли он тебя. Когда вы помиритесь?
— Мы не ссорились! У нас изначально такие отношения, и, как бы я ни старалась исправиться, он в упор не замечает! Только и твердит о том, что я избалованная, эгоистичная и взбалмошная.
— Ну, Летка-а-а, — заулыбалась Элинна.
— Что?
— Ничего. — Староста переводила хитрый взгляд с меня на Мелинду. — Мел, слышишь, не переживай ты по поводу своего Эди, он Ви и даром не нужен. У нас тут рыбка покрупнее наклевывается.
— Ты это о чем? — Я сурово взглянула на состроившую невинную гримаску Элю, а она только плечами пожала.
— О том, что вы с Эди друзья, а ты о чем подумала?
Я с возмущением отвернулась, со стуком поставила на стол кружку и поднялась.
— Пойду поговорю с Эдваром.
— Я с тобой, — подскочила Мелинда, и мы вместе вышли за дверь.
— Виолетта, ты Элю не слушай. Я не ревную, я просто… даже и не знаю, как это объяснить.
— Ты правда влюбилась в него?
— Я… — Мелинда глубоко вздохнула, словно набираясь храбрости, а потом быстро произнесла: — Это все из-за эфиальта.
— Эфиальта?
— Ну, после той ночи, помнишь, когда ты увезла меня из поместья, я только им и грезила. В легендах говорится, что это очень красивый мужчина, а я теперь только поняла, у каждой девушки свой идеал. Один ей нравится внешне, другой нет. А я своего суженого и раньше представляла. Не так, как можно настоящего человека увидеть, мечтала просто… а потом во сне, когда эфиальт пришел, я ясно поняла, какой он, тот, о ком мечталось. И потом все не могла его образ из головы выкинуть. А когда еще и ты из дома ушла, мне совсем невмоготу стало, тогда и решилась сюда, в академию, прийти. А тут я Эди встретила… Он так на него похож, Виолетта!
— На эфиальта?
— Да. Не одно лицо, но сходства много. Теперь вот понять не могу, то ли я правда его полюбила, то ли наваждение какое. Совсем мысли путаются, а сердце стучит каждый раз, как его вижу, так и хочет из груди выпрыгнуть. Ты уж прости меня.
— Мелинда, за что прощать? Ты совсем ни в чем не виновата. Сложно подобные чувства контролировать. Я бы и рада тебе помочь, если б могла. А с Эди у меня ничего нет, честное слово.
В этот момент мы как раз подошли к двери преподавательского кабинета, и Мелинда отступила.
— Заходить не буду. Пошла потому, что поговорить хотела. Эля ведь как перевернет все с ног на голову, даже сама путаться начинаешь. А про родителей я вот что скажу: так оно лучше будет — одной пожить, уж совсем они свободы тебе не давали. Я знаю, что больно сейчас, но перетерпеть нужно, а когда невмоготу станет, сразу нам говори, в себе не держи. Чувства — они такие, их выпускать надо, а то как начнут бродить да с ума сводить. А время пройдет, и болеть меньше станет, ты уж мне поверь. Прошлое вернуть никак нельзя, с настоящими родителями не увидеться, а Эстер и Роланд тебя вырастили, тебе просто со всем этим смириться нужно.
— Спасибо, Мелинда, за поддержку. — Я пожала девушке руку, распрощалась и постучала в дверь.
— Тебе затруднительно исполнить мою просьбу? — уточнила у растерянного Эдвара.
— Не так чтобы очень… но быть попечителем молоденькой девушки — это большая ответственность. А вдруг ты завтра замуж соберешься, мне тогда с будущим мужем переговоры вести, все вопросы утрясать, а заодно и с твоими родителями.
— Эди, — я поднялась, — замуж я пока не собираюсь, но если попечительство и правда вызывает такое неприятие, тогда я попрошу кого-нибудь другого.
— Почему бы тебе не попросить Амира? Он в этих нюансах лучше меня разбирается. Я многого не знаю. Попечителем стану, а как следует о тебе позаботиться не смогу, напутаю чего-нибудь.
— Ректора я просить не стану. Мне для полного счастья его еще в попечители не хватало. Сменю родителей на Амира, в чем тогда будет разница?
— Да ладно, это ты неудачно сравнила.
— Что неудачно? «Летта, работай над реакцией, Летта, не лезь, куда не просят, Летта, соблюдай правила академии», — передразнила я.
Эди фыркнул, а потом взял со стола чистый лист бумаги.
— Ладно, Летка, убедила. Будете теперь с Бэлой вдвоем на моем попечении. Только придется мне пойти на преступление.
— Что ты имеешь в виду?
— Они ведь твоим родителям запрос пошлют, те должны будут в течение трех дней ответить. Я отчего-то уверен, в восторг Лавальеро от этой новости не придут, так что придется запрос выкрасть, пока он до адресата не дошел.
— Ой, Эди…
— Да ничего. Мы пока криспп искали, я уже кое-какими навыками обзавелся, так что, воспитанница, скоро я тебя буду правилам поведения учить. А с тобой по-другому нельзя, иначе совсем распояшешься, академию вверх дном перевернешь. И вообще, я еще ни разу не видел такой своенравной и непослушной девчонки.
— Эди!
— А что? С тобой вечно что-то случается: то ты все планы нам порушила, то с мальчишками конные скачки устроила, потом с крисппом помогать взялась, еще и в состязаниях участие приняла… откуда в тебе этот авантюризм? С виду такая благородная и воспитанная девушка.
— Это все не по моей вине, так складывались обстоятельства…
— Если бы ты этого не хотела, они бы так не складывались, — отрезал Эдвар. — В чем-то я Амира понимаю — ты его головная боль. Впрочем, здесь таких студентов хватает, и голова у Амира частенько болит.
