— Иди-ка пока из комнаты, да камеру не запирай, она не сбежит.
В ответ раздалось мычание старика-охранника, а начальник приблизился ко мне. Его мерзкая улыбка была последним, что я увидела прежде, чем налившиеся тяжестью веки закрыли глаза.
— Выпила моей водички? Молодец. А сейчас развлечемся немного. Редко мне такие чистенькие воровки попадаются. Все больше грязные, вонючие, даже подходить противно. А ты смазливая. Кожа белая, и изо рта не смердит.
Толстяк навалился на меня всем телом и присосался ко рту слюнявыми губами. Меня страшно замутило, и я бы только порадовалась, если б желудок сейчас вывернуло наизнанку прямо на мерзкого насильника. Но в этот миг похотливый толстяк выпустил мои губы и вцепился руками в плотный ворот платья, разрывая его. Я хотела сопротивляться, но тело будто парализовало, даже глаз не могла открыть, только чувствовала все, что он делал. Начальник рванул ворот, открывая тонкую сорочку, которую я носила под платьем.
— Что тут у нас? — удивился он, впервые увидев на девушке из трущоб дорогое нижнее белье. Он даже погладил тонкий шелк ладонью, но коснулся груди, и я услышала мерзкое причмокивание. Толстяк схватился рукой за сорочку, когда вдруг скрипнула дверь. Неужели старик-охранник все же решил помочь? Я ошиблась, это оказался не охранник. В следующий миг ощутила небывалую легкость, исчезла давящая тяжесть, раздался сдавленный хрип начальника, глухой удар о стену и звук рухнувшего на пол тела.
— Мразь! — послышался полный ярости голос Амира, звук еще одного удара, а потом меня подняли на руки и крепко прижали к такой знакомой и надежной груди.
Железная дверь стукнула о стену, и сердце вновь радостно встрепенулось.
— Что он с ней сделал? — с тревогой спросил Эди.
— Опоил.
— Вот скотина. А больше…
— Не успел.
— Ты его прикончил?
— Приложил головой о стену.
— До крови размозжил, так и надо подонку! Думаешь, сдох?
— Такая падаль живучей таракана. У нас мало времени. Пора уходить, пока охрана не набежала. И открой все камеры, пусть уносят ноги, сложнее будет отыскать виновных.
— Уже сделал. Там одна женщина возле двери встала, идти не желает.
Я почувствовала, как Амир двинулся на выход, и услышала голос Энн:
— Что вы с ней сделаете?
— Доставим в безопасное место, подальше отсюда.
— Позаботитесь о ней?
Наверное, Амир кивнул, потому что раздался шорох быстрых шагов и негромкий стон Теда. Думаю, Энн побежала к брату и выволокла из камеры на себе. На душе сразу стало легче. Слава духам, они выбрались отсюда.
Я чувствовала, как меня несут, затем свежий прохладный ветер коснулся лица, а потом Амир сел куда-то, кажется, в карету. Ректор устроил меня на коленях, хлопнула дверца, и экипаж покатил по дороге.
— Амир, не сжимай ее так, задушишь. И расслабься уже, в этих масках нас не могли узнать, а из охраны видел только тот, который у дверей стоял. Повезло, что префект взбесился и выслал остальных на поиски. Говорят, ночью Тень почистил его тайник. Вот они удивятся, когда недосчитаются нескольких заключенных.
— Эди, — Амир буквально выталкивал слова сквозь сжатые зубы, — я не об этом сейчас думаю.
— Да я понял уже, у тебя лицо такое… Не стискивай ты ее, сломаешь.
Амир тотчас же ослабил чересчур крепкую хватку.
— Отдай мне, я как-никак ее опекун.
— Весьма скверный.
— Вот не надо меня обвинять. Я не привык следить сразу за двумя молодыми девушками, особенно когда обе сбегают почти одновременно. Может, возьмешь под опеку хотя бы Летту?
Амир промолчал.
— Не надо на меня так смотреть. Нет так нет. Я не настаиваю. Только и обвинять меня во всех бедах не нужно.
— Никто не укоряет тебя в ее побеге, это моя вина. Я говорю лишь о том, что ты с ней и дальше не сможешь справляться.
— Ну а что я могу сделать? Неуправляемая совершенно, кровь играет, чувства разум затмевают. Ты всегда говорил, что человек волен сам принимать решения, вот она и приняла. Никто не мог знать, что Летка попадет в такую заварушку. Хорошо сигнал вовремя послала. Ты не кипятись, ладно? Я попробую с ней по-хорошему поговорить, когда очнется, и сразу размахивать бумагой об опекунстве не стану. Может, впредь сама не захочет сбегать.
Девушки стояли рядом с кроватью и перешептывались.
— Вернулась.
— Наконец-то!
Я ощутила легкое поглаживание по волосам.
— Посмотри, как похудела! А на руки, на руки взгляни!
— Что с руками?
— Мозоли!
— Не так громко, Мелинда, разбудишь, а Летке отдохнуть нужно. Вот же вредина какая! Мы из-за нее месяц покоя не знали.
— У нее отродясь мозолей не было. Кожа всегда ухоженная, гладкая. Ты сама знаешь, как она за собой следит. И всегда так было. Чуть свет поднимается, и ванна у нее, и упражнения, бальзамы и кремы разные, а сейчас…
Я ощутила ласковое прикосновение к ладони.
— Волосы будто потускнели, ногти поломаны, и перепачкалась вся.
— Да что с ней произошло за это время? Те двое ничего не рассказывают.
— Проснется, сама скажет. Давай спать ляжем, чтобы утро поскорее наступило.
— Ага, как я засну теперь? Все боюсь, что стоит от нее отвернуться, и она снова сбежит.
— Эди сказал, не сбежит.
— Ну и что, что сказал? В прошлый раз тоже никто побега не ждал. С чего деру дала?
— Так что непонятного? Перемудрила с ответным заклинанием, а потом уехала до поры, чтобы все здесь улеглось…
— Что она — дура, заклинание произносить, когда рядом эти меценаты сидели?
— Виолетта и раньше оскорблений никому не спускала, это я точно знаю. А Элизабет очень вызывающе себя вела, еще и платье ей испачкала нарочно. Я Летту даже понимаю.
— Да не она это, я уверена. Она в лабиринт отправилась, ради академии старалась. На такой риск точно бы не пошла. Не меньше нас хотела, чтобы виеры выиграли.
— А я и не говорю, что не хотела, случайно у нее так вышло, а вины за ней нет. Да и других виноватых не сыскалось, уж сама знаешь, ректор лично проверял.
— Мне так без разницы, что не сыскалось. А в целом не так плохо вышло, трое толстосумов согласились, и то хорошо.
— Те, кого не забрызгало.
Староста хмыкнула, а Мелинда тихонько хихикнула.
— Ага. Вонь, конечно, знатная была. Ладно, Мел, гаси свой шарик, а то как научилась делать, так теперь повсюду развешиваешь. Пусть Летка отдыхает.
Вокруг наступила темнота, послышался осторожный шорох и скрип кроватей. Я все еще находилась под воздействием неизвестного зелья и пошевелиться не могла. Стало немного грустно, что и Мелинда считает меня причастной к происшествию с меценатами, но размышлять об этом и обижаться теперь уже не видела смысла. Да и отдохнуть действительно не помешает. Сейчас я наконец-то ощутила себя в безопасности рядом с подругами, в ставшей такой родной академии. Меня искали и вернули, и это главное.
