При этой мысли она резко рванула поводья, осадив Сэра Джорджа. Майлз спокойно остановился рядом.
— Что-нибудь случилось?
Услышав невинный вопрос, заданный с озабоченным выражением лица, она почувствовала себя глупо, но не настолько, чтобы ехать дальше.
— Голова разболелась. Боюсь, мне придется отказаться от удовольствия созерцать ваш чудо-луг.
— Но здесь уже недалеко, — возразил он. Слишком уж он настойчив, с возмущением подумала она, сердито изогнув бровь.
— В самом деле? Все, что, я вижу впереди, это… — двое мужчин, выехавших из зарослей футах в тридцати от них, заставили ее закончить фразу по-другому:
— ваших друзей!
С этими словами она схватилась за ружье, но Майлз положил руку на ее пальцы и больно прижал. Его револьвер был направлен ей в грудь.
— Не делайте глупостей, герцогиня, — предупредил он, выдергивая ружье из чехла и отбрасывая в сторону.
— Вы имеете в виду больших, чем я уже сделала? — злобно огрызнулась она.
Всадники приблизились. Если бы Майлз не держал ее на прицеле и не стоял так близко, она бы пришпорила Сэра Джорджа. Но Джослин поняла, что ее обхитрили. И подумать только, мысль о таком варианте ей даже в голову не приходила! Но каким образом Майлз оказался замешан в это дело? Длиннонос просто физически не мог с ним связаться! Где? Когда? И все же у нее не было ни малейшего сомнения, на кого работали эти люди. Как, впрочем, и в том, что Майлз заманил ее к ним в руки.
— Вы действительно не оставили мне выбора своим неожиданным сообщением, герцогиня, — тихо произнес Майлз, прежде чем мужчины подъехали к ним. — Я предпочел бы получить все, но и обещанных за вас пяти тысяч вполне хватит.
— И вы ожидаете от меня сочувствия, что вынуждены удовлетвориться столь ничтожной суммой? Господи, ну и осел же вы!
Он побагровел.
— Что бы они с вами ни сделали, герцогиня, я буду только счастлив!
Больше всего ее взбесило, что он даже представления не имеет, за что получил свои иудины деньги. Но Джослин не сомневалась: знай он, все равно поступил бы так же. Для нее-то не являлась секретом уготованная ей участь. Но, к счастью, в данный момент герцогиня была слишком разъярена его алчностью и своей собственной глупостью, чтобы думать об этом. Кроме того, она знала почти наверняка: сразу ее не убьют, и сильно сомневалась, что один из этих людей и есть ее немезида. Вполне логично предположить, что, как только они ее заполучат, Длиннонос пожелает лично ее убить. В конце концов он слишком долго и сильно старался ради этого и вряд ли удовлетворится лишь рассказом о ее смерти.
— Счастлив, значит? Ну и как же вы намерены объяснить мое отсутствие охранникам? Вы меня потеряли, или со мной случилась беда?
— Думаю, сойдет падение в реку, — брюзгливо ответил он.
— Ах, как практично! Но хотелось бы пожелать вам сыграть роль получше, чем вы это делали в последние две недели! Если хоть один из моих людей усомнится в ваших словах, то можете быть уверены, вам с вашей сестрицей не удастся уйти с этими нечестно заработанными деньгами.
Он вдруг расплылся в самодовольной улыбке.
— Вы действительно поверили, что Маура мне сестра, да? Вообще-то она моя любовница.
Эта информация несколько вывела Джослин из равновесия, но ненадолго.
— Очень умно, мистер Драйден. Но это единственная часть вашего маленького представления, которая выглядела убедительно.
— Черта с два! — рявкнул он. — Вы верили всему!
— Как и вы. — Настал ее черед улыбнуться. — Мне очень жаль разочаровывать вас, вы, ничтожный охотник за приданым, но я сегодня солгала вам. Неужели вы действительно полагали, что я выйду замуж за человека, чьи намерения настолько очевидны?
С удовольствием отметив, как он побледнел, когда смысл сказанного дошел до него, Джослин обратила внимание на тех двоих, которые уже подъехали к ним и слышали ее слова. Они тоже поняли их значение. Но ей было наплевать. Она рассеяла уверенность Драйдена в том, что его хитроумный план удался. Теперь он точно знает: вина за собственный провал лежит только на нем одном.
— Нет, ты слыхал. Ангел? — спросил парень помоложе своего напарника. — Он заставил нас прождать столько времени, чтобы окрутить ее! Если хочешь мое мнение, он не заслуживает этих денег!
— А кто тебя спрашивает? — отозвался смуглый, более опасный на вид мужчина. — Я вовсе не собирался тратить на него такую сумму.
Прежде чем остальные успели что-либо понять, он спокойно достал свой кольт 45-го калибра, всадил пулю Майлзу Драйдену между глаз и так же спокойно убрал револьвер в кобуру.
В этот момент у Джослин появилась возможность ускакать прочь, поскольку больше никто не держал ее на мушке. Но она была слишком потрясена поворотом событий и не воспользовалась моментом. Одного взгляда на Майлза хватило, чтобы понять: он мертв.
Она не стала смотреть, как его тело медленно сползло с лошади и упало на землю. Джослин не сводила глаз с его убийцы, не проявившего ни малейших эмоций по поводу содеянного. Она не видела, что его напарник был почти в таком же шоке, не замечала, что ее зеленая бархатная амазонка забрызгана кровью. Она лишь не отрываясь смотрела на смуглого мужчину, сознавая: милосердия он не знает. Возможно, все-таки он и есть Длиннонос.
Глава 32
Нет, это не Длиннонос. Конечно, нет. Ведь она слышала, что он говорит с западным акцентом. А его разговорчивый, непрерывно ухмыляющийся напарник все время называет его Ангелом и упоминает какого-то босса. Вот этот босс, несомненно, и есть Длиннонос. А убийца Майлза Драйдена именно к нему ее и везет.
Они проскакали уже несколько часов, прежде чем Джослин пришла в себя и к ней вернулась способность связно мыслить. Естественно, она вначале испугалась, обнаружив, что сидит на его лошади перед ним и его руки охватывают ее с обеих сторон. Но через час непрерывной болтовни Сондерса, на которую Ангел реагировал небрежным хмыканьем, она уже боялась меньше. Во всяком случае, этих двоих.
Сондерс был еще совсем ребенком, из-за своей вечной ухмылки казавшимся и вовсе безобидным. А пока Ангед сидел позади нее, его резкое и жестокое лицо не действовало ей на нервы. Но Джослин ни на секунду не забывала, куда ее везут и что ей предстоит.
Не очень приятное чувство — знать, что скоро умрешь. Единственное, что мешало ей превратиться в бормочущую идиотку, — прирожденный оптимизм. До последнего дыхания есть надежда спастись. Она убежит, или будет драться, или ее освободят. Ружья нет, но все же она не совсем безоружна. На ней достаточно длинных шпилек, которыми можно запросто выколоть глаза, у нее есть тяжелые башмаки и десять острых ногтей. А с учетом того, сколько раз Длиннонос оставался, как говорится, с носом, она вполне могла черпать мужество из прошлого.
Однако, несмотря на весь оптимизм, ей потребовалось изрядное время, чтобы собраться с духом и обратиться к сидящему позади нее мужчине. А когда она решилась, то задала самый животрепещущий вопрос:
