— Побыстрее, малыш, пока я кровью не истек. Ничего глупее он придумать не мог. Джослин собиралась уже уйти. Каким образом его ранили, она может выяснить позже. Ей вообще не следовало сюда приходить, если уж на то пошло.
— Вам обязательно нужен врач! — теперь она говорила более уверенно.
— Нет, черт побери, не нужен! — прорычал Кольт, осознав свою ошибку. — Это всего лишь… Что ты, черт побери, делаешь?
Но Джослин уже подошла к нему и протянула руку к повязке.
— Я хотела бы сама убедиться… Он снова оборвал ее.
— Оставьте, герцогиня. Всего лишь царапина.
— К черту. Кольт, с каких это пор ты стал таким упрямым малым? — произнес Ангел, поднявшись с кровати. — Почему бы тебе не позволить ей, раз уж ей так хочется? Известное дело, у женщин более нежные руки.
— То-то ты орал во всю глотку, когда Джесси извлекала пулю из твоего бока.
— Твоя сестра — исключение, — ухмыльнулся Ангел. — Пошли, Билли, он в надежных руках.
— Билли, вернись! — рявкнул Кольт, когда брат направился к дверям вслед за Ангелом.
— Но Ангел ведь прав, Кольт. Леди Джослин забинтует тебя гораздо лучше, чем я.
Кольту он был нужен вовсе не для того, чтобы наложить повязку, а как буфер. Неужели ни один из этих болванов этого не видит? Ясно, нет, раз дверь за ними закрылась, а он остался наедине с герцогиней.
— Кажется, я тебя предупреждал несколько недель назад, — спокойно проговорил он, тщательно стараясь не глядеть на нее. — Забыла?
— Нет, но сейчас это вызвано необходимостью, ты не находишь?
— Это всего лишь паршивая царапина, герцогиня…
— И тем не менее о ней надо позаботиться. А раз уж твои друзья и брат оставили тебя на милость моих нежных рук, почему бы тебе не позволить мне обработать ее и не прекратить быть… упрямым малым?
Его губы чуть дрогнули. Ее высокомерие вполне стерпело бы пару ругательств, но он вынужден признать: ее упорство достойно восхищения. К тому же он выяснил, что если смотреть в противоположный угол, то можно даже выносить ее близость. Не очень долго. Кроме того, к своему вящему огорчению, он обнаружил, что ему приятна ее забота. Конечно, так себя ведет любая женщина с раненым мужчиной, но она-то не должна возиться с этим лично. Ей есть кого послать вместо себя. Так почему она этого не сделала? И почему так отчаянно проталкивалась к нему в комнату?
— Что это тебе такого сказали, что ты вылетела из ванны, даже не вытершись как следует?
Джослин покраснела до корней волос.
— Тебе не положено этого замечать.
— Черт, а кто не заметил? — пробурчал он и тут же взвыл «уй!», когда она без предупреждения приложила к ране свежую повязку. Надо будет сообщить Ангелу, что для его теории нежных рук нашлось еще одно исключение.
— Так кто, ты говоришь, обучил тебя английскому?
— Сестра, — брюзгливо ответил он.
— Значит, ее английский оставляет желать лучшего.
— Пару словечек я подцепил сам.
— Счастлива это слышать. Но кто-то должен был объяснить тебе, в каких случаях следует употреблять эти слова и насколько уместно они звучат в присутствии леди.
— Ты не ответила на вопрос… леди.
— Мне сказали, что в тебя стреляли.
— Испугалась, что потеряла проводника?
— Что-то в этом роде, — сухо ответила она. Он мрачно нахмурился и глубже вжался в стул.
— Нельзя ли побыстрее?
— Довольно скверно выглядит для царапины. — Пуля довольно глубоко разорвала мышцы. Джослин не понимала, как ему удается не стонать. — Следовало бы наложить пару швов, чтобы не остался глубокий шрам, когда заживет.
Она что, шутит?
— Мужчине шрамы не помеха.
— Я заметила.
Он бросил на нее острый взгляд, но она рассматривала шрамы на груди. Спину она видеть не могла — он плотно прижался к спинке стула.
— И не собираешься задать вопрос?
— По-моему, я уже знаю, — ответила она, вновь переключив внимание на его руку. — Это называется «Танец Солнца», да? Кольт не смог скрыть удивления.
— Где ты это слышала?
— От Майлза. Он предполагал, что у тебя могут быть подобные отметины. Разумеется, я ему не поверила. В его описании это звучало настолько варварски… Будто бы в мышцы на груди мужчины ввинчивают деревянные клинья, а затем на веревках, привязанных к этим клиньям, подвешивают его на дерево, и он там висит, пока плоть не прорвется. Это действительно так происходит?
— Почти.
— Но зачем добровольно причинять себе такие страдания?
— Я всего лишь тупой индеец, или ты забыла? Мы ничего другого не знаем.
Она посмотрела ему в глаза впервые за все время, что обрабатывала рану.
— По-моему, я просила тебя этого не делать, — мягко пожурила она. — Я задала вопрос из чистого любопытства, из желания немного понять совершенно незнакомую мне культуру. Но, если у тебя нет желания объяснять, пожалуйста, забудь, что я спросила.
И почему он вдруг почувствовал себя карликом?
— Это религиозная церемония, — начал он после короткой паузы, вновь уставившись в угол. — Ритуал обновления и молитва о благословении. В нем участвует не каждый воин, но те, кто его прошел, носят шрамы с гордостью, как подтверждение благословения богов.
— Религия, — задумчиво промолвила она. — Мне следовало бы догадаться, что все окажется так просто. — Ей до дрожи в пальцах хотелось коснуться этих шрамов. — Должно быть, это ужасно больно. И оно того стоило? Лично для тебя? Ты чувствовал, что получил благословение?
— Только на короткое время.
— Мне очень жаль.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Почему?
— Когда человек принимает такие ужасные мучения, чтобы получить благословение, то вправе ожидать, что оно будет дано ему на долгое-долгое время, разве не так? А иначе зачем вообще это делать?
— Не думал об этом.
Джослин поняла, что ее точка зрения его позабавила. Он не улыбался, но она всегда чувствовала, когда над ней посмеиваются. Однако решила не придавать значения. В конце концов он ведь ранен.
— Ладно, не важно. Не хочешь ли рассказать, как тебя угораздило получить вот это? — Она кивнула на свежую рану.
Настроение Кольта мгновенно и резко изменилось.
— Я был неосторожен.
Поскольку он явно не собирался вдаваться в подробности, Джослин рассердилась и решила сделать вид, что не правильно его поняла.
— Подстрелил сам себя? Очень неловко с твоей стороны. Он одарил ее многообещающим мрачным взглядом.
