– Тогда так и сделаем, – решила Мариша. – Ты следи за врачихой. В конце концов, вам есть еще о чем поговорить. А я поеду за армянкой.
Мариша без труда поймала машину и велела шоферу немного подождать. Затем она осторожно выглянула из салона, чтобы проверить, как идут дела у Розы Адамовны. Но та все не выпускала локоть армянки из своих цепких пальцев. Лицо у нее при этом приняло задумчивое выражение, словно она собиралась с мыслями, чтобы сказать своей знакомой нечто действительно важное.
Но Роза Адамовна не успела этого сделать, она неосторожно ослабила хватку, и пожилая армянка с выражением крайнего облегчения и даже восторга тут же освободилась. Она прыгнула в первую же остановившуюся перед ней машину и захлопнула дверцу прямо перед носом Розы Адамовны, так и оставшейся стоять с открытым ртом.
Итак, погоня за армянкой началась. Мариша уже успела наплести шоферу, что они следят за ее свекровью, жуткой бездельницей, денно и нощно помышляющей лишь об одном: побыстрей извести свою бедную, ни в чем не повинную невестку. Мужик, кажется, проникся Маришиной бедой и выразил согласие немного последить за машиной армянки.
Мариша сильно уповала на свое везение. И безумно жалела, что не она сама сидит за рулем. Потому что хозяин машины (при всех неоценимых его душевных качествах) водилой оказался аховым. То есть на самом-то деле он был образцовым водителем. Он соблюдал все правила движения, уступал дорогу пассажирам, останавливался на переходе, если видел, что на светофоре горит желтый свет. Но… Но все дело в том, что за рулем машины армянки сидел человек совсем другого склада, которого такие мелочи, как нарушение правил дорожного движения, не смущали.
– Вы не могли бы ехать быстрей?! – раздраженно осведомилась у мужика Мариша. – Мы рискуем потерять из виду мою свекровь.
– Вы бы предпочли вместо этого оказаться на том свете? – поинтересовался Маришин водитель. – Лично я против.
Моя жизнь, если мы не догоним мою свекровь, и так превратится в ад, – просипела в ответ Мариша, с бессильной яростью следя, как белая «копейка», на которой катила ее «свекровь», преспокойно проехала перекресток на желтый свет, в то время как их машина робко замерла.
– Если вы на стороне моей свекрови, так сразу и надо было сказать, – заявила Мариша мужику.
Она огляделась по сторонам и… О, чудо! Справа от нее стояла «десятка». Та самая изумрудная Колина «десяточка». А за рулем сидел сам Коля. Мариша едва не взвыла от восторга, охватившего ее. Все-таки зря она усомнилась в своей везучести. Везет ей! Не то слово! И вот оно – наглядное тому подтверждение! Мариша выскочила из салона машины-черепахи и под недоумевающие возгласы покинутого шофера быстро забралась в Колину «десятку».
– Ты тут откуда? – разинул рот парень.
– Не болтай, а гони вон за той белой «копейкой», – распорядилась Мариша. – Гони, чего ждешь?
Обалдевший Коля надавил на газ и пролетел через перекресток прямо под носом у какой-то обалдевшей дородной матроны. Затем, распугав еще десяток-другой мирных пассажиров, он вырвался на дорогу. И помчался за белой машиной, которая стала уже и в самом деле едва видимой.
– Гони быстрей! – вопила Мариша. – Дело жизни и смерти.
– Надеюсь, на этот раз никто ни в кого стрелять не будет? – с робкой надеждой поинтересовался Коля.
– Ты знай гони! – ясно ответила ему Мариша.
Нельзя сказать, чтобы такой ответ удовлетворил парня. Он попытался выяснить более подробно, за кем и куда они едут, но не добился от Мариши ровным счетом ничего. Но все-таки Мариша не прогадала, что сменила водителя. Коля оказался не в пример круче предыдущего. Он сумел догнать белую «копейку» и плотно сесть той на хвост.
Мариша отерла пот со лба и с благодарностью подумала, что без Коли она бы пропала. Белая «копейка» высадила свою пассажирку возле нового дома на Петроградской стороне. Насколько могла судить Мариша по стеклопакетам и сверкающим раздвижными окнами лоджиям, квартиры в таком доме должны стоить не меньше тысячи за квадратный метр. Что для Петербурга было почти пределом.
– Что дальше? – спросил у Мариши Коля.
– Подожди, – нетерпеливо цыкнула на него Мариша.
Ее обеспокоило, что армянка не торопилась войти в парадное. Она подошла к двум молодым парням, по виду тоже армянам, и о чем-то заговорила с ними. Лицо у нее при этом было очень серьезное. Женщина внимательно всматривалась в парней, пытаясь прочесть на их лицах то, что они могли от нее утаить.
Парни же, насколько могла судить Мариша, держались с пожилой армянкой подчеркнуто вежливо. Наконец женщина направилась к дому, а один из парней, с которым она только что разговаривала, забежал вперед, чтобы открыть ей дверь. Сказав ему несколько фраз, армянка скрылась в дверях дома.
– И что теперь? – спросил у Мариши Коля. – Зачем тебе вообще понадобилась эта старая мымра?
– А теперь ты пойдешь и узнаешь у этих парней, кто она такая.
– И не подумаю, – решительно отказался Коля. – Как ты себе это представляешь? Им сразу же покажется подозрительным мой интерес к этой почтенной даме. А ты знаешь, южане народ горячий. Не пойду – и все, как хочешь.
– Но что же делать? – расстроилась Мариша.
– Тебе действительно так нужно узнать, кто эта женщина? – почесал в затылке Коля.
Девушка кивнула.
– Так спроси вон у тех бабок, – сказал Коля, кивком показывая на маленький скверик напротив дома.
Собственно говоря, его даже трудно было назвать сквериком. Так, кусочек пыльного газона, несколько дорожек и одна скамеечка, на которой сидели три востроглазые бабки и, не умолкая, судачили о своем, насущном. Но вполне возможно, что бабули, склонившись голова к голове, увлеченно делились семейными тайнами своих знакомых.
Марише даже стало не по себе. Да что же это с ней случилось, что она сама не обратила внимания на бабок! Это ведь не бабки, а настоящий информационный Клондайк. Не тратя даром времени, Мариша выскочила из машины и помчалась налаживать связь со старушками. Сделать это оказалось проще простого. Мариша плюхнулась на ту же скамейку, на которой сидели бабки, и, закатив глаза, зло сказала, обращаясь то ли к небу, то ли к самой себе:
– Понаехали тут! Житья никакого от них нет. Машины, ясное дело, у них новые. Денег куры не клюют. От добра сундуки лопаются. А нам, коренным питерцам, от их машин задыхайся. Никого это не волнует.
Этот монолог вызвал горячее сочувствие у трех бабок. Они немедленно почувствовали в Марише родственную душу. И, фигурально выражаясь, заключили ее в свои распростертые объятия. Не прошло и четверти часа, как Мариша была уже полностью в курсе личной жизни интересующей ее пожилой армянки.
Ее звали Сона Агаян. Она поселилась в этом доме всего год назад. И двое парней возле дома, с которыми Сона разговаривала, были ее племянниками. Муж Соны был бизнесменом. Держал сеть автозаправок. Но точно бабки не знали, так как вся их информация поступала от четвертой подруги, которая работала в семье Агаян домработницей.
