Пустой ярко освещенный автобус подъехал к остановке на противоположной стороне улицы, принял пассажиров. Автобус был двойной — с гофрированной перемычкой между салонами. В темноте ночи он казался фантастическим спасательным экспрессом, который в фильме ужасов подбирает оставшихся измочаленных героев. Режиссер вкупе с автором сценария и этих добил бы, но зрители любят, когда в конце фильма кто-то остается в живых.
Николай закрыл лицо руками — у него свой ужастик, без киношных штампов.
— Простите! — раздалось рядом с ним.
Сердоболица. Не уехала, получается? Хотя автобус наверняка был последним.
— Да? — устало спросил Николай.
— Это действительно ваш автомобиль?
— Действительно, в заднее стекло можете увидеть куклу моей дочери.
— У вас есть дочь? — почему-то обрадовалась Сердоболица.
— А также жена, мама, папа, квартира, дача, хорошая работа. У меня нет только телефона, чтобы перезагрузить свое бытие. Без телефона ты букашка, а с телефоном — человек. Нескладно.
— У меня есть телефон, — сказала Сердоболица и вытащила аппаратик из сумочки. — Правда, на счету не больше десяти рублей. Вам хватит?
— Я отдам! В двойном тарифе…что там! Тысячу рублей!
— О чем вы говорите? Какие тысячи?! В определенном смысле это я виновата в том, что заставила вас применить силу.
«Еще как виновата в определенном смысле», — подумал Николай.
— Но я не могла предположить, что у вас столько силы!
Она держала телефон в руках, не протягивала, Николай боролся с желанием выхватить трубку.
— Польщен. Был переполнен негативными эмоциями, не рассчитал свои могучие силы.
«Апперкот-то мне здорово на пользу пошел», — выставлял он мысленные ремарки.
— Как хорошо, что вы иронизируете. Потому что сумасшедшие не владеют чувством юмора.
— Я не душевно больной, я душевно раненный. Противно осознавать, что без железяк — машины, телефона, без бумажек — паспорта, денег, карточек ты превращаешься в великовозрастного Маугли. Вы позволите мне воспользоваться вашим телефоном?
— Да, конечно, возьмите!
— Благодарю! — церемонно выразился Николай, похвалив себя за то, что не выхватил-таки трубку у Сердоболицы.
Сотовый телефон был допотопным, из первых моделей, по нынешним временам — почти антиквариат.
Мама ответила с десятого гудка:
— Да! Алле! Это кто?
— Мамочка, это я, Коля. Не волнуйся, пожалуйста!
— Что? Папа? У него давление, криз? Скажи мне правду, он жив? Господи, я так и знала! Сдался мне этот банкет, как чувствовала…
— Мама! — перебил Николай. — Мама! Алле! Слушай меня! С папой все в порядке…
— Не обманывай меня!
Николай отставил от уха трубку, в которой верещал мамин голос, пожал плечами, как бы извиняясь перед Сердоболицей.
— Десять рублей, — тихо напомнила она.
— Мама! — рявкнул Николай в микрофон. — Проблемы у меня, а не у папы.
— Коленька? Что случилось? Где ты?
Мама переключила свое волнение на сына, что уже можно было считать достижением.
— У меня проблемы с машиной. Не могу в нее попасть, неожиданно заблокировались двери.
— Сыночек, я ничего не понимаю!
— Не надо! Не надо ничего понимать! Просто сделай то, о чем я сейчас попрошу.
— Коля, почему ты кричишь?
«Потому что меня достали!»
— Извини, мама! Я тебя очень прошу, время нашего разговора ограничено, я говорю по чужому телефону…
— А почему ты говоришь по чужому телефону?
— Мама, сейчас я положу трубку! И буду решать свои проблемы с помощью других людей. В полвторого ночи, на окраине Москвы.
Он пригрозил с отцовскими интонациями. Когда мама доводила папу до ручки, папа начинал говорить медленно, тихо-взбешенно, и мама становилась шелковой, понятливой.
— Сыночек, я все сделаю! Что надо?
— Первое: взять ключи от моей квартиры и деньги, позвонить Игорю (это был школьный приятель Николая, живший в том же доме, его машина обычно стояла под окнами), передать Игорю ключи, пусть едет ко мне домой, возьмет запасные ключи от моей машины в верхнем ящике прихожей… Прихожая — это шкаф, сооружение после входа, при нем тумбочка с ящиками… Игорь сообразит. Скажи ему, что нужны запасные ключи от авто. Потом пусть едет… куда он едет?
— Третья улица Энтузиастов, — подсказала Сердоболица, — на пересечении с проспектом Полярников
«Сколько прежде энтузиастов набиралось — на три улицы», — мелькнуло в голове у Николая.
— Он едет на Третью улицу Энтузиастов, угол с проспектом Полярников, тут я…
— Сыночек! — жалобно пробормотала мама. — Я не запомнила. Тебе нужны деньги? Сколько?
Упомянуть про деньги было тактической ошибкой. С возрастом мама неожиданно стала прижимистой и расчетливой. Ей не грозила нищенская старость, но за мизерную прибавку к пенсии мама в собесе билась отчаянно. Деньги можно будет одолжить у Игоря.
— Записывай! — велел Николай.
— На чем?
— Мама!
— Да, да, вот рецепт, я на обороте. Диктуй.
— Первое: найти ключи от нашей квартиры и дать их Игорю. Второе: Игорь едет ко мне домой и берет в ящике прихожей запасные ключи от машины. Третье: Игорь подъезжает на Третью улицу Энтузиастов, угол с проспектом Полярников. Записала?
— Да, сынок. А деньги?
— Не нужно, обойдусь. Мама, еще внимание… Позвольте, я дам номер вашего телефона? — спросил Николай Сердоболицу.
— Конечно.
Она продиктовала номер, который Николай велел маме записать на всякий случай.
Нажав кнопку отбоя, Николай вернул трубку с благодарностью.
— Все мамы одинаковые, — участливо улыбнулась женщина.
Она смущенно топталась на месте, Николай еще раз пылко поблагодарил за помощь.
— Я пойду? — Сердоболица опасливо посмотрела на пустынную улицу.
Парадокс: полуголые девицы шастают в ночи, не боятся, а серые мышки трясутся осиновым листом.
— Это был последний автобус, наверное? — спросил Николай. — Вам далеко?
— Три остановки.
— Извините, не могу проводить. Опасаюсь, что угонщики могут появиться и укатят мой «Форд» далеко и навсегда.
«Кроме того, единственная связь с Игорем — это твой антикварный телефон. Ты уйдешь, и телефон ку-ку».
— Что вы, какие проводы, — отказалась женщина. — Только вот еще… Извините, но у меня есть спички. В подъезде часто разбивают лампочку… я ношу с собой спички… чтобы освещать, — путалась она. — Я вам не предложила, когда вы спрашивали про зажигалку, потому что забыла, нет, по правде говоря, я вас испугалась…
