– Слушаюсь, саер капитан!
Тем временем начальник форпоста взглянул на рассеченную ткань камзола на правом боку маркиза и усмехнулся:
– Маркиз, вы словно отец в молодости. Поздравляю, тот же прием, которым он в бытность поймал меня. Принимаете шестое отделение под свое командование, сразу после того как отсидите трое суток на гауптвахте! Сержант Сурц!
– Здесь, саер капитан!
– Примите оружие маркиза, после чего сопроводите его на гауптвахту.
– Слушаюсь, саер капитан! Лер, сдайте ваше оружие, в том числе поясной кинжал и оба засапожных ножа!
Олес, пожав плечами, отцепил перевязь с мечом и кинжалом, передал ее сержанту, после чего вынул из ножен, являвшихся частью сапог, два метательных ножа.
– Юноша, я могу рассчитывать на ваше благоразумие? – лорд Толло внимательным и цепким взглядом посмотрел на Олеса.
– В смысле, саер капитан?
– Использование магии во время заточения запрещено! Сержант, подготовьте соседнюю камеру для саера лейтенанта, она ему пригодится после посещения моего кабинета!
– Слушаюсь, саер капитан!
Олеса увели. Я же стоял и смотрел, как он не без гордости прошел через весь внутренний двор форпоста и вошел в одну из башен, куда его сопроводил сержант.
Сейчас происходило что-то мне непонятное. Действия начальника форпоста лорда Толло странны и нелогичны. Совсем недавно лорд Толло сам провоцировал эльфов к дуэли, а когда ее устроили подчиненный и практикант, то оба пошли на гауптвахту. Надо будет расспросить Лисарионну де Винолл – баронесса все-таки как бы ответственна за нас… была.
Олес лежал на старом соломенном матрасе. Помещение местной тюрьмы для нарушителей было, надо сказать, средней паршивости. Узкое окошко, несмотря на то что через него не сможет вылезти и ребенок, закрывали толстые, местами покрытые ржавчиной железные прутья. В качестве туалета в углу была небольшая дыра.
Пахло перепрелой соломой, мочой и еще какой-то гнилью. Становилось понятным предупреждение начальника форпоста. Несколько бытовых контуров – и в помещении чище, воздух более приемлемый и освещение нормальное.
То, что лорд упоминул отца, – неудивительно. Отец в молодости был одним из самых отъявленных дуэлянтов. Императорский трон держал их семью при себе, ибо были уверены в их верности трону. Возможность поднять мятеж и сместить императорскую династию семье ла Корью подкидывал каждый император, тем самым проверяя на верность трону. Именно статус его семьи и был причиной многих дуэлей и того, почему даже девушки обучались фехтованию, а также всему, что могло помочь защитить себя и родню.
Сейчас еще и вот это…
Неожиданно на грудь что-то упало.
Сбросив предмет в дальний угол, Олес перекатился и приготовился к бою. Но больше ничего не произошло.
Осторожно поднявшись, он подошел к предмету и с удивлением поднял плотный холщовый мешочек. Развязав узел на горловине, узник с удивлением выкатил на ладонь некрупный кристалл, в который помещали иллюзии изображения. В мешочке также нашлась записка: «Чтобы не было скучно, никому не показывай. Курт».
«Дружище, ты полон сюрпризов».
Олес, выбросив записку в дыру, внимательно посмотрел на зарешеченное окошко.
«Видимо, никто не охраняет снаружи, раз он сумел спокойно кинуть его мне. Ладно, посмотрим, что он мне принес».
Смотреть приходилось осторожно и выключать контур, встроенный в кристалле, как только начинала скрипеть дверь в помещении гауптвахты. Но то, что на нем было записано…
Олес положил кристалл под каблук сапога и расколол камень, после чего буквально растер его в пыль.
«Проклятье! Курт! Не дай бог, ты кому это покажешь! И тебя, и меня будут пытаться убить все эльфы светлого леса! И далеко не за купальни! Как?! Как ты умудрился запечатлеть охранную печать Светлого леса?!»
Старательно убрав все улики, он сбросил кристаллическое крошево в дыру, при этом заработав дюжину порезов на обеих руках.
«Нет, надо с тобой поговорить по душам! Слишком многое непонятно! Хотя придется тогда рассказать и о себе… Не все, но многое».
Верховный шаман великого народа орков в очередной раз покинул мир живых и стоял в тумане мира духов, чтобы получить наконец-то ответ, который ждут все племена. Ответ, который наконец-то даст возможность покончить с ненавистным племенем светлых эльфов, чтобы сжечь и растоптать их лес, мешающий распространению Великой степи!
Внезапно от слабеющего с каждой проведенной секундой в мире духов орка-шамана словно отпрянул туман. Перед ним возвышалась черная дымная фигура с горящими угольками глаз. При виде явившейся перед ним сущности шаман сдавленно охнул и рухнул на колени.
– О великий дух, что бережет наше племя! Дай же ответ, когда мы сможем покорить и стереть с лица Великой степи этот непокорный народ, мешающий нам вторгнуться в земли людей! Дай нам ответ о…
– МОЛЧАТЬ! Через семь дней и шесть ночей в ночь, когда Хайзар
[5] обретет свою целостность, падет защита, что защищает презренный народ! Границы леса станут беззащитными перед вашими ордами!
– О великий…
– МОЛЧАТЬ! Как ты смеешь, презренный, перебивать Меня?!
Шаман уткнулся головой в рыхлую землю мира духов.
– Вы должны принести мне дочь владыки светлых эльфов. И чтобы ни одна живая душа не вздумала посягнуть на ее тело!
– Все будет исполнено, о вели…
Шаман неожиданно исчез из туманного мира.
Сущность еще какую-то долю секунды разглядывала место, где находился шаман, после чего растеклась легкой дымкой, слившись с туманом.
Олес, как только выбрался из казематов, словно ошпаренный ринулся на мои поиски. Начал с палатки. Там меня, кстати, и обнаружил мирно обедающим.
От его вопля я едва не выронил тарелку. В целом друг перепугался из-за того, что я мог кому-то еще устроить сеанс эльфийских красот закрытого Великого Светлого леса. Сначала он чуть ли не в приказном тоне потребовал кристалл уничтожить, но потом спохватился и уточнил, возможно ли его надежно убрать, чтобы никто, кроме меня, к нему не имел доступа.
Я поинтересовался, в чем причина. Ответ был прозаически прост – информация. На кристалл была записана подробная дорога от края леса и до той самой проклятой каменной печати. За такие секреты лишают жизни не только самого владельца информации, но и всех его друзей и знакомых, с кем он общается, чтобы информация не ушла дальше. В общем, кристалл был убран в карман плаща. Олес на всякий случай потребовал дневник, чтоб удостовериться, что туда я ничего не вписал.
Надо сказать, реакция Олеса была неоднозначной. Лицо вытянулось, словно он увидел полное описание запретных пыток.
