Кроме этого, в спецкорпусе содержались и финансовые воротилы — такие, как Сергей Мавроди, известный создатель финансовой пирамиды, другие финансисты, находящиеся под следствием в связи с мошенничеством и хищениями крупных денежных средств.
Кроме того, в следственном изоляторе, как ни странно, в определенный период содержались бывшие работники ФСК и ФСБ, которые обвинялись в совершении таких уголовных преступлений, как вымогательство, похищение людей, злоупотребление служебным положением.
В спецкорпусе № 9, в камере 938, с середины июня 1994 года сидел один из моих клиентов, участник громкого дела в истории российского криминала — суперкиллер.
Тогда я еще не знал, что мой будущий клиент станет не только загадкой и легендой криминального мира, он распорядится жизнью определенной части уголовной элиты и испортит карьеру многих крупных милицейских чинов. Кроме этого, он внесет изменения и в мою судьбу — судьбу адвоката.
Когда я приехал в Московскую городскую прокуратуру, стал знакомиться с уголовным делом Александра Солоника, своего будущего клиента, и мне сказали, в убийствах каких уголовных авторитетов он обвиняется и сознался, мне стало нехорошо.
Это были Валерий Длугач — вор в законе, больше известный под кличкой Глобус, главарь бауманской группировки, пользовавшийся колоссальным авторитетом в преступном мире; Анатолий Семенов, по кличке Рэмбо, Владислав Ваннер, по кличке Бобон, продолжатель дела Глобуса, а также известный вор в законе Виктор Никифоров, по кличке Калина, который, по слухам, был чуть ли не сыном самого Вячеслава Иванькова — Япончика.
Кроме этого, Солоник признался в убийствах Николая Причинина, лидера ишимской группировки из Тюмени, и ряда других известных людей из уголовной элиты. Тогда-то следователи мне и намекнули, что, возможно, моему клиенту грозит серьезная опасность: ему могут отомстить. Конечно, эта опасность была не иллюзорной, а вполне реальной.
— Кроме того, — сказал мне один из оперативников, — ваш клиент совершил два побега — один из зала суда, второй из колонии. Так что по совокупности — убийство уголовных авторитетов, милиционеров — ему как минимум грозит смертная казнь. Поэтому имейте в виду, что ему терять нечего, он может захватить вас в заложники и попытаться вновь совершить побег.
После такого предостережения мне стало не по себе. Всю дорогу к «Матросской тишине» перед глазами стояла картина захвата заложника, ОМОН, отстрел, снайперы…
Я подъехал к следственному изолятору, поднялся на второй этаж, взял карточку вызова заключенного и стал заполнять ее. Затем стал ждать вызова.
Я пытался мысленно представить себе своего нового клиента. Почему-то он представлялся мне двухметровым детиной, с мощной, мускулистой шеей, коротко стриженными волосами — типичный представитель уголовного мира, каких часто показывают в фильмах. Слова следователя о возможности совершения побега Солоником и захвата им заложника продолжали преследовать меня. Я нащупал в левом кармане пиджака газовый баллончик, который купил в одном из киосков накануне.
Наконец я услышал свою фамилию. Мне протянули листок, который был перечеркнут красным карандашом. Я знал, что такое перечеркивание предписывает осторожность: заключенный склонен к побегу. Сверху я прочел: «Обязательны наручники». Я поднялся на пятый этаж, в кабинет 76. На пятом этаже находилось шесть кабинетов, в которых адвокаты и следователи работали с подследственными, содержащимися в спецкорпусе № 9.
Я вошел в кабинет, внимательно осмотрел его. Это была комната площадью около 14 квадратных метров. Стены окрашены в зеленый цвет. В комнате находились стол и две скамейки, намертво прикрепленные железными скобами к деревянному полу. У входа висел крючок для одежды. Напротив стола находилось небольшое окно, закрытое двумя решетками — одна потоньше, другая массивная.
Я подошел к окну. Оно выходило в тюремный двор. Напротив я увидел другой корпус, в котором находились обычные тюремные камеры. Об этом можно было догадаться по протянутым между окон веревкам, по которым шли тюремные «малявы». В одной из камер играла музыка. В другом окне я увидел ладонь. Видимо, кто-то из зеков дотянулся до решетки и выставил под солнечные лучи руку, чтобы погреться.
Дверь в кабинет открылась, вошел огромный детина в камуфляжной форме. Это был конвоир. Он подошел ко мне, спросил мою фамилию и листок вызова заключенного. Я протянул ему свою часть листка. Он взял свою, совместил их, сверил данные. Коротко спросил:
— Ничего лишнего не имеете?
— Нет, ничего, только ручка, блокнот.
Конвоир осмотрел кабинет. Ничего постороннего он не увидел. Даже портфель с документами и различными бумагами, который я постоянно возил с собой, я сдал в камеру хранения изолятора. После осмотра конвоир подошел к двери и кивнул кому-то.
Дверь вновь открылась, и в кабинет вошел человек невысокого роста, около 165 сантиметров, в наручниках, в китайском пуховике. На ногах у него были кроссовки. Конвоир подвел его к столу, расстегнул наручники, быстрым движением один наручник пристегнул к железной ножке стола и спросил у Солоника:
— Левую или правую?
Я неуверенно спросил:
— А вообще без наручников нельзя?
— Не положено, — угрюмо ответил старший конвоир.
Солоник сказал:
— Левую.
Конвоир защелкнул наручник на левой руке Солоника. Таким образом, одной рукой мой клиент был намертво прикован к столу.
После этого конвоир показал мне кнопку вызова и кнопку тревоги и вышел. Мы остались наедине с клиентом.
Я смотрел на Солоника. Александру Солонику на вид было около тридцати пяти лет. Русоволосый, с голубыми глазами, невысок, крепкого телосложения, с круглым лицом. Он смотрел на меня и улыбался. Это было очень странным для меня: человек, который обвиняется в стольких серьезных убийствах, которому грозит смертная казнь по приговору суда — и улыбается. Почему?
Я вытащил из кармана взятый накануне у Наташи, гражданской жены Солоника, брелок, являвшийся условным знаком, и положил его на стол. Солоник кивнул и сказал:
— А я ждал вас завтра… — Взял свободной рукой брелок, повертел его и спросил: — Ну как она там? Небось гоняет на машине с большой скоростью?
«Странно, — подумал я, — откуда он узнал, что я должен был прийти именно завтра?»
Я представился, сказал, что буду вести его дело. Он же продолжал осматривать кабинет. Взгляд его остановился на окне, выходящем на тюремный двор. Он спросил:
— Как там, на воле? Как погода?
Не успел я ответить, как он быстро оглянулся, вытащил из кармана спортивных брюк шпильку и ловким движением расстегнул наручник. Я оторопел. Солоник встал, разминая ноги, и двинулся в мою сторону. Я машинально потянулся к правому карману, где находился газовый баллончик, и сжал его, ожидая, что сейчас Солоник подойдет к окну, резко обернется, схватит меня за горло, и я окажусь заложником. Руки у меня словно окаменели, сердце выскакивало из груди, голову сжали тиски…
