Когда началась мировая война и Япония оказалась вовлечена в военные действия против Германии, мистер Шифф некоторое время избегал публичных отношений с Японией, потому что, как он объяснял мне тогда, Германия – его родина, и его связи с ней безусловно крепче, чем с любой другой страной, кроме Соединенных Штатов, гражданином которых он являлся. Однако он по-прежнему поддерживал теплые отношения со своими японскими друзьями. Тучи развеялись, когда в войну вступила Америка, так как Япония оказалась на одной стороне со страной, в которой жил мистер Шифф. Он вел теплую переписку с виконтом Исии, который приезжал в Америку с официальной миссией. Он поддерживал отношения с бароном Мегатой, который возглавлял нашу полуофициальную экономическую делегацию в Соединенных Штатах. «Америка, вместе со своими союзниками, должна во что бы то ни стало победить; Япония и Америка должны еще больше сблизиться». Слова с таким смыслом он часто повторял в своих письмах ко мне. Ему повезло прожить достаточно долго, чтобы застать конец войны. «Какое счастье, – писал он мне в декабре 1918 г., – что эта ужасная война закончилась! Лучший мир и человечность станут результатом всех великих жертв, которые были принесены».
Уверен, что мистер Шифф умер таким же добрым другом Японии, каким был при жизни. Его достижения останутся в памяти страны и в сердцах его японских друзей».
Непосредственное участие Шиффа в первых переговорах более подробно раскрывается в письме от лорда Ревелстока из банка «Бэринг Бразерс и Кº» от 10 мая 1904 г., в котором тот выражает радость от того, что имел возможность связаться с ним во время недавних переговоров: «Для меня было особой честью осознать Ваши совершенство и прямоту в ведении дел, и я поздравляю себя и свою фирму с тем, что нам повезло и мы сумели возобновить приятные отношения с Вами».
Характерно, что, поддерживая Японию во время войны с помощью займов, он выслал чек на 10 тыс. долларов генеральному консулу Японии в Нью-Йорке «как анонимный вклад в фонд помощи раненым и пострадавшим в войне», и в тот же день послал чек на такую же сумму графу Кассини, российскому послу в Вашингтоне, в помощь раненым и пострадавшим со стороны России.
В главе, посвященной России, имеется ссылка на стремление Шиффа во время Портсмутской конференции, окончившейся заключением мирного договора между Россией и Японией, убедить графа Витте в необходимости улучшить положение евреев в России. Однако вполне очевидно, что во всем остальном Шифф стремился к заключению мира и тонко, хотя и довольно прямо, намекал на свои взгляды:
«Бар-Харбор, 25 августа 1905 г.
Его превосходительству К. Такахире,
Министру Японии и полномочному послу,
Портсмут (штат Нью-Гемпшир).
Уважаемый господин министр!
Я долго думал, стоит ли писать Вам, и серьезно прошу заранее не истолковывать превратно цель и дух данного письма.
Я знаю, что Японии не нужны ничьи советы и что те, кто в этот решающий момент наделены властью решать, продолжать войну или нет, лучше понимают, чего требуют интересы их страны. Однако я подумал, что, после размещения «японских займов» на зарубежных рынках, мое мнение касательно продолжения войны не встретит отпора с Вашей стороны и со стороны барона Комуры. Именно поэтому я в конце концов решился написать Вам.
Вполне очевидно, если восстановление мира не станет результатом настоящих переговоров, придется признать, что войну следует продолжать до победного конца или до полного истощения Японии либо России. Правда, Россия не сумеет найти сколько-нибудь крупных сумм для продолжения войны ни в Париже, ни в Берлине, но в таком случае она немедленно прибегнет к своему весьма значительному золотому запасу и, не колеблясь, откажется на время от золотого стандарта. Это нанесет серьезный удар по ее коммерции, ее национальному кредиту и всему ее будущему, но в час отчаяния она, не дрогнув, прибегнет к сильному средству, дабы подстраховаться против превратностей войны.
Что касается Японии, цены на ее иностранные займы немедленно упадут с 5 до 10 %. Само по себе это мелочь. Покупая облигации по военным ценам, инвесторы должны просчитывать риски… Однако я боюсь, что представители финансовых кругов в Соединенных Штатах, Англии и Германии, решив, что война будет вестись до победного конца, откажутся и далее финансировать Японию в больших масштабах. Вот о чем я считаю своим долгом предупредить Вас и барона Комуру, хотя уверяю Вас в том, что, чем бы ни окончились переговоры в Портсмуте, моя фирма готова поддерживать Японию всеми средствами и употребив все свое влияние.
С выражением глубокого уважения к Вам и барону Комуре, остаюсь
Искренне Ваш
Джейкоб Г. Шифф».
22 февраля 1906 г. Шифф с супругой отправились из Нью-Йорка в Японию. Их сопровождали племянник, Эрнст Шифф из Лондона, Генри Бадж с супругой и Зигмунд Нойштадт с супругой, родители их невестки. Они отплыли из Сан-Франциско 9 марта. Об их путешествии сохранилась уникальное литературное свидетельство в форме книги в 1/ долю листа, красиво напечатанной на японской бумаге и прекрасно иллюстрированной, с надписью: «Наше путешествие в Японию – Джейкоб Г. Шифф. Издано в виде сюрприза автору. 10 января 1907 г.». Разъяснение этого довольно необычного титульного листа заключается в том, что его родственники сохранили письма, которые он посылал домой, а его жена распорядилась издать их и подарила ему томик на шестидесятилетие. Письма в форме дневника подробно описывают все, что с ними происходило, день за днем. 14 мая, в день их отплытия из Японии на родину, Шиффы дали ужин, на котором присутствовали многие знаменитости. По этому случаю он произнес следующую речь: «Ваши превосходительства, дамы и господа!
Мы с госпожой Шифф благодарим вас за оказанную нам честь. Приняв наше приглашение, вы позволили нам еще раз увидеться с друзьями перед нашим возвращением домой. Позвольте поблагодарить вас за гостеприимство, которое вы нам оказали, за стремление многих из тех, кого мы имеем честь сегодня принимать у себя, порадовать и занять нас во время нашего визита, где и когда возможно. Теперь, когда наш визит близится к концу, мы покидаем вас с сожалением и, уверяю вас, с чувством сердечной признательности к вашей стране.
Во время пребывания в вашей стране меня неоднократно спрашивали о моих впечатлениях, но, не желая преждевременно высказывать свои взгляды, я старался до сегодняшнего дня уклоняться от ответа. Я знаю, что такой же вопрос мне зададут, как только мы вернемся домой, и, расставаясь с вами, я думаю, что могу ответить со всей определенностью… По-моему, главными чертами японского народа являются простота, бережливость и верность – верность своему императору, верность своей стране, верность друг другу. Я расскажу о вашей набожности и о трогательном почтении, с каким молодежь относится к пожилым людям, о любви, какую питают старики к молодым. Я скажу, что, по моему мнению, ваш народ черпает силу и уверенность в ранних и систематических занятиях мужественными видами спорта, физическом развитии, когда молодые люди приучаются контролировать и подавлять страсти. Кроме того, ваша сила – в жажде знаний, поскольку образование в вашей стране почти так же доступно и бесплатно, как воздух, которым вы дышите. Кроме того, не покривлю душой, если скажу, что Япония только что одержала победу в одной из величайших войн в истории, и ее народ… скромно вернулся к своим повседневным занятиям, очевидно решив компенсировать мирными средствами понесенные им жертвы, открыв новые рынки для своей торговли и промышленности – однако полный желания делить эти рынки с другими странами всего мира. В силу этого Япония наслаждается благосклонностью других стран и признанием своей руководящей роли в этом полушарии, которое теперь по праву ей принадлежит. Вот как я намерен говорить о Японии и ее народе. У вас есть свои недостатки; у кого их нет? У вас тоже есть торговцы древностями, но даже они оставляют покупателям достаточно средств на обратную дорогу.
