Подруги так увлеченно беседовали, что даже не заметили, как остались за столиком одни. Пахомыч, мирно прикончивший четвертую кружечку, куда-то уполз.
– На кладбище пошел, – пояснила продавщица. – Там вся деревня сегодня соберется. Дианку и Лешку хоронить станут. Вначале в одной могилке хотели, да после передумали. Все же не муж и жена они. Хоть и померли в один день, а все же не ладно это. Ну, рядом им могилки и вырыли!
И продавщица утерла кончиком вафельного полотенца, которым она только что протирала прилавок, краешек своего обильно накрашенного глаза.
Услышав за сегодняшнее утро уже во второй раз про похороны Дианы и Лешки, подруги тоже засобирались в дорогу. Пока они тут сидеть над выдохшимся пивом будут, на кладбище все самое интересное без них пройдет. Ведь не даром говорят, что преступников всегда тянет на могилы своих жертв. Небось, Оля и Василий также почтят своим присутствием двойные похороны. Вот подруги и посмотрят, кто из них больше нервничает.
– И все легко выяснится. У кого руки трясутся сильнее, тот и убийца.
И, очень довольная своей догадливостью, Леся потащила подругу на кладбище.
Глава 12
На кладбище народу присутствовало куда больше, чем ожидали увидеть подруги. То ли Лапки были куда вместительнее, чем им представлялось, то ли приехали соседи из окрестных деревень и сел. Оказалось, что второе предположение верно. Приезжих было действительно очень много.
Дело в том, что о случившихся в Лапках убийствах слух пошел по всей области. И любопытные со всей округи, прослышав о похоронах двух последних жертв неизвестного злодея, дружно ломанулись в Лапки. Наверное, они ожидали, что милиция прямо на кладбище схватит убийцу. И были жестоко разочарованы, когда этого так и не произошло.
Тем не менее на похоронах Дианы и Лешки собрались все интересующие подруг личности. Пришел Василий со своей объемистой женой, которую было невозможно не заметить. Она возвышалась над окружающим ее равнинным пейзажем подобно громадной черной скале с развевающейся над головой вуалью. Василий держался поближе к жене и кидал опасливые косые взгляды на пьяненькую Ирку Кривую, которая усиленно подмигивала ему своим единственным, уцелевшим за годы супружеской жизни, глазом.
Видимо, Иришка хотела таким образом продемонстрировать Василию свою признательность и симпатию. Или намекала, что придержит язык за зубами, как и было между ними договорено. Но Василий от ее подмигиваний краснел, пыхтел, покрывался обильной испариной и жался поближе к своей монументальной супруге.
– Смотри, Оля вон там стоит.
Рядом с Олей жалось всего несколько человек. Видимо, ее коллеги. Ивана Владимировича тут не было. Да оно и понятно: что делать такому жизнелюбивому человеку на кладбище? Хотя… Хотя если правда то, что говорят о его романе с Дианой, то мог бы и почтить вниманием бывшую любовницу. Супруги его – Альбины Григорьевны – тоже видно не было.
– Пошли к Оле. Она так одиноко выглядит.
Даже на кладбище классовое разделение не сгладилось, а еще больше усугубилось. Немногочисленная кучка «южан» была словно ножом отрезана от враждебной им массы «северян». Те хоронили двоих своих непутевых детей. И давали понять чужакам, что тем тут не место.
– Ишь, приперлась!
– Ни стыда ни совести у этих городских!
– Довела парня до смерти! Через нее он погиб!
– Злыдня! Стервозина!
– А тоща-то как! Сразу видно, что злая!
– А какой парень-то был! Красавец!
– Косая сажень в плечах!
– Богатырь!
– Умник!
– О матери-то теперь кто позаботится?! Так и сгинет старуха в одиночестве!
Как-то незаметно все позабыли, что Лешка был лентяем и бездельником, ни дня в своей жизни не проработавшим. Ну, если не считать его трудового стажа в «Восторге».
А сплетники продолжали вздыхать вокруг:
– И Дианка-то словно ангел лежит!
– Глазки закрыла, словно спит.
– Девонька!
– Красавица!
– Умница!
– Вот бы пара вышла!
– А все эта гадюка подколодная!
– Разлучница проклятая!
Несмотря на злобный шепот и явную антипатию всех собравшихся, Оля никуда не уходила. А когда бабки стали шипеть слишком уж громко, подняла голову и четко произнесла:
– Зря стараетесь! Может быть, я и стерва, и разлучница! Но Лешу я любила. И поэтому никуда отсюда не уйду! И в последний путь его провожу, как положено.
Как ни странно, это подействовало. Бабки заткнулись. Подруги уже давно подошли к Оле и встали с ней рядом. Она ничего не сказала. Только одарила их благодарным взглядом.
– Держись! – прошептала Леся. – Он умер, а ты жива. Все остальное уже не так важно!
Похороны прошли быстро. Русский человек нетерпелив, когда дело доходит до возможности выпить. Поэтому все тосты и речи у нас приберегаются для поминок. Вот уж там, за широко накрытым столом, русский человек отрывается на всю катушку. В ход идет все, начиная от детских воспоминаний и заканчивая последним днем усопшего.
На кладбище дело ограничилось несколькими поминальными рюмками и бутербродами с колбасой, которые сноровисто раздали суетящиеся возле Татьяны и Михайловны тетки. Предложили и Оле. Но она оттолкнула от себя рюмку теплой водки, повернулась и, чеканя шаг, словно робот, двинулась прочь.
Подруги растерялись. Что делать? С одной стороны, пока что тут не произошло ровным счетом ничего примечательного в плане расследования. Значит, нужно идти на поминки и там внимательно смотреть, слушать и анализировать. А с другой, – нельзя оставлять Олю одну. Мало ли чем она захочет поделиться, убедившись, что с Лешей все кончено, он мертв и засыпан толстым слоем земли.
– Ты иди на поминки, – первой сориентировалась Кира. – А я пойду за Олей!
Леся кивнула и постаралась незаметно протиснуться поближе к главным действующим лицам. От кладбища до дома Татьяны, где во дворе стояли накрытые столы с поминальной трапезой, было совсем недалеко. Толпа шла молча. Некоторые разговаривали, но на ходу Лесе удавалось подслушать только какие-то невнятные обрывки чужих разговоров.
И лишь когда все расселись, выпили по несколько рюмок, закусили блинами, салатами и пирогами с капустой, Лесе удалось услышать кое-что интересное.
– А ведь неспроста Лешка к тому камню ходить повадился, – произнес чей-то голос позади Леси.
Она осторожно оглянулась и увидела Сергея – того самого малохольного приятеля Лешки, любителя рыбалки. Он разговаривал с какой-то незнакомой Лесе, одетой в черную хламиду теткой, которая, поджав губы, торжественно и мрачно кивала в ответ на каждое слово Сергея.
– Ведь тянуло его туда что-то. Не иначе, как смерть его к себе манила.
