Обвинение было столь невероятным, столь внезапным, что какое-то время все молчали. С губ Ады сорвался стон, и она в отчаянии судорожно вцепилась доктору в руку.
– Сибелла! Как ты можешь!
Вонблон гневно выпрямился и хотел что-то сказать, но Сибелла уже продолжала свою ошеломляющую сбивчивую обвинительную речь:
– Да-да, она! Столько лет дурачила всех в доме, а теперь водит за нос полицию. Она нас ненавидит с тех самых пор, как отец привел ее сюда. Завидует нашему богатству, крови в наших жилах. Ведь одному богу известно, какая течет в ней. Ненавидит, потому что нам неровня. С радостью отправит всех нас в могилу. И начала с Джулии, потому что та занималась хозяйством и следила, чтобы она не ела хлеб даром. Она нас не выносит и вот придумала, как убрать с дороги.
Больная на постели жалобно смотрела по очереди на всех присутствующих. В ее глазах не было и тени возмущения, только ошеломленность, словно она не верила в реальность происходящего.
– Крайне любопытно, – протянул Вэнс, все это время не спускавший с Сибеллы глаз.
Не столько сами слова, сколько звучавшая в них ирония приковала к нему все взоры.
– Вы в самом деле обвиняете сестру? – переспросил он вежливо, почти дружелюбно.
– Да! – дерзко заявила Сибелла. – Она нас ненавидит.
– Ненавидит… – Вэнс улыбнулся и продолжил без тени неодобрения: – Я как-то не заметил ни в одном из Гринов избытка родственных чувств. Ваше обвинение основано на чем-то конкретном?
– А то, что мы ей мешаем и что, убрав других наследников с дороги, она получит все: свободу, роскошь, легкую жизнь, – это недостаточно конкретно?
– Для такого чудовищного обвинения – нет. К слову, как вы объясните суду обстоятельства преступления? Не можете же вы просто игнорировать тот факт, что мисс Ада сама получила пулю в спину?
Сибелла, видимо, впервые осознала абсурдность такой версии. Она помрачнела и озабоченно поджала губы.
– Я вам уже говорила, я не полицейский. Преступления – это не по моей части.
– Логика, очевидно, тоже. Или я вас неправильно понял? Быть может, вы имели в виду, что мисс Ада убила сестру, а затем кто-то другой – как принято говорить, неустановленное лицо – выстрелил в нее саму, пылая жаждой мести? Так сказать, преступление à quatre mains?
[26]
Сибелла смутилась.
– В таком случае, – злобно заявила она, – остается только пожалеть, что стрелявший на редкость погано справился со своей работой.
– Возможно, его промах кого-то и огорчит, – многозначительно ответил Вэнс. – И все же я считаю, что вряд ли стоит всерьез рассматривать теорию двух стрелков. Видите ли, в обеих ваших сестер стреляли из одного и того же револьвера тридцать второго калибра, с интервалом всего в несколько минут. Боюсь, придется нам удовольствоваться одним обвиняемым.
Сибелла задумалась, а затем, осененная внезапной мыслью, спросила:
– А у тебя какое оружие, Чет?
– Ну да, старый «смит-и-вессон» тридцать второго калибра. – Честеру было явно не по себе.
– Да неужели? Так-так.
Она снова отошла к окну.
Напряжение в комнате спало, и Вонблон озабоченно наклонился к раненой, поправляя подушки.
– Не волнуйся, Ада. Завтра Сибелла раскается и загладит вину. Мы все на взводе.
Девушка посмотрела на него с благодарностью.
Секунду спустя доктор выпрямился и посмотрел на окружного прокурора.
– Надеюсь, это все, джентльмены? По крайней мере, на сегодня.
Вэнс и Маркхэм немедленно встали, и мы с сержантом последовали их примеру. Но тут к нам быстро подошла Сибелла и властно скомандовала:
– Стойте! Я кое-что вспомнила. Револьвер Чета! Я знаю, куда он делся. Это она взяла. Я видела ее на днях в его комнате и еще подумала, что это она там рыщет. – Она бросила на Вэнса победоносный взгляд. – Теперь достаточно конкретно?
– Когда это произошло, мисс Грин? – Он, как и прежде, погасил эффект ее яда своим спокойствием.
– Когда? Точно не помню. На прошлой неделе.
– Не в тот ли день, когда вы искали изумрудную булавку?
Сибелла помолчала, а затем сердито промолвила:
– Я не помню. Да и зачем мне? Зато я знаю, что шла мимо комнаты Чета и в приоткрытую дверь увидела ее. У стола.
– А в том, что мисс Ада зашла в комнату вашего брата, есть что-то необычное? – спросил Вэнс без особого интереса.
– Она ни к кому из нас не заходит. Кроме Рекса. Джулия давным-давно ее отучила.
Ада посмотрела на сестру с выражением бесконечной мольбы.
– Сибелла, – простонала она, – за что ты меня так не любишь? Что я тебе сделала?
– Что сделала?! – Пронзительный голос звучал безжалостно, а устремленные на сестру глаза сверкали почти демонически. – Все! И ничего! О, ты не глупа! Раболепная тихоня! Терпеливая, вечно виноватая святоша! Но мне ты не пустишь пыль в глаза. Ты ненавидишь всех нас с самого первого дня, только и ждешь удобного случая с нами разделаться. Ты все спланировала, жалкое ничтожество…
– Сибелла! – словно ударом хлыста, прервал доктор Вонблон эту сумасшедшую обличительную тираду. – Довольно!
Он подался вперед и грозно посмотрел ей в глаза. Его резкие слова поразили меня почти так же, как дикое обвинение Сибеллы. Была в них странная близость, бесцеремонность, которую не ожидаешь от семейного доктора, пусть он и старый друг семьи. Брови Вэнса тоже поползли вверх – он наблюдал за этой сценой с большим любопытством.
– У тебя истерика, – сурово продолжал Вонблон, не спуская с Сибеллы глаз. – Ты сама не знаешь, что говоришь.
Мне подумалось, что, не будь здесь посторонних, он употребил бы куда более крепкие выражения. Но и этих слов оказалось достаточно. Сибелла потупилась и вдруг, закрыв лицо руками, затряслась от рыданий.
– Простите… Какая я идиотка… Наговорила тут…
– Честер, отведи Сибеллу в ее комнату, – попросил Вонблон деловитым тоном. – Она переволновалась.
Сибелла без единого слова повернулась и вышла в сопровождении брата.
– Современные женщины – комок нервов, – лаконично прокомментировал доктор и положил руку больной на лоб. – А юной леди придется дать успокоительное. Иначе, Ада, ты не заснешь.
Не успел он достать микстуру из своего чемоданчика, как из соседней комнаты явственно донесся пронзительный плаксивый голос, и я впервые заметил, что дверь небольшой гардеробной, ведущей в покои миссис Грин, слегка приоткрыта.
– Что теперь стряслось? Мне мало волнений? Без этих бурных сцен прямо под ухом никак не обойтись? Ну конечно, мои страдания никому не интересны… Сестра! Закройте дверь. Вы же знали, что я пытаюсь уснуть. Так почему оставили ее открытой? Мне назло?.. Сестра! Вот что, передайте доктору: я хочу его видеть. У меня снова стреляет в спине. Беспомощная, всеми забытая калека…
