Покинув вещевой магазин, дошёл до продовольственного. Взял шесть лепёшек, если засохнут, получатся вполне приличные сухари. Консервов не было, но продавец мне продал полтора килограмма вяленой подсоленной конины, нарезанной тонкой соломкой. Попробовал и был удивлён, очень вкусно. Соли взял, перца, круп разных. Затарился хорошо, теперь можно и путешествовать. Добравшись до вокзала, в буфете купил кусок пирога, несколько бутылок воды, пирожки. Для путешествия хватит. Поездов пассажирских сегодня к Порт-Артуру не шло, только товарняк, но мне всё равно, и он подойдёт.
Счастливо избежав патрулей, я выбрался на окраину и пошёл вдоль железной дороги. Когда появился дым паровоза, я уже был готов. В этом месте был поворот, эшелон наверняка сбросит скорость, что позволит мне вскочить на подножку. Так и оказалось. За паровозом было несколько грузовых вагонов, потом открытые площадки с какими-то трубами и с пяток теплушек. Вот на подножку первой теплушки я и вскочил.
Часовые, кстати, на грузовых площадках были, причём двое точно видели, как я запрыгнул на площадку теплушки, с интересом наблюдая мои акробатические трюки. Я добрался до двери теплушки и, откинув щеколду, отодвинул дверь. Внутри было много соломы и восемь коняшек. Забравшись в эту конюшню, я прикрыл дверь и, набив в углу соломы, завалился на неё, подложив под голову мешок. Разворачивать одеяло не стал, тут более-менее тепло. И задремал. Ну а индифферентность охраны меня не удивила: на ближайшей остановке они доложат, кому нужно, и меня возьмут под белы рученьки. Видимо, здесь так, как я, многие путешествуют, опыт у охраны имелся. Ничего, отбрехаюсь.
Вырвал меня из сна близкий выстрел, вроде до этого ещё несколько было, но этот совсем рядом треснул. Дёрнувшись, я сел и прислушался. Мы стояли, это без сомнений. Где-то недалеко пыхал паром паровоз и раздавались голоса. Даже крики были. Вдруг началась заполошная стрельба, которая быстро стихла. Вообще всё стихло.
Быстро сунув руки в лямки котомки, я поправил её на спине и, приготовив нож и «мелиор», подкрался к дверям. Не нравилась мне эта ситуация, очень не нравилась. Лошади спали, хотя та, что стояла у входа, тревожно всхрапывала, принюхиваясь. Ужом скользнув мимо них к двери, я потянул створку и всмотрелся в крохотную щель. На улице темно. Мне показалось или нет, но на снегу метрах в шести от моей теплушки лежал человек. Вдруг, вихрем, мелькнув, проскакало в конец эшелона три всадника. Хм, а мы ведь не на станции, в чистом заснеженном поле стоим. Уж не бандиты ли шалят? Слышал я в поезде, на котором к Харбину ехал, о таких случаях. Причём многочисленных. Столько ужасов пассажиры рассказали, да ещё с такими подробностями, будто свечку над головой у бандитов держали.
Приоткрыв дверь шире, я аккуратно выглянул. У паровоза мелькали тени, слышалось ржание, в конце поезда тоже что-то происходило. Выбравшись наружу, я закрыл створку, ещё и щеколду на место опустил, скользнул к убитому, а то, что это убитый, я унюхал, когда из спёртой теплушки вышел на свежий морозный воздух. Кровью пахло. К моему удивлению, это был не часовой, хотя я думал, что один из них. Потрёпанная одежда, монголоидный тип лица, хм, возможно, рыжие волосы. Наверное, подстреленный бандит. У него на поясе были подсумки, я их обыскал: четырнадцать патронов к винтовке, причём знакомые, к японской модели, в кармане мелочь. Забрал. Нащупав что-то на поясе, снял его и убрал за пазуху, похоже, там тайник. Видимо, его уже свои обыскали, ничего особо ценного не было, так что я вернулся к вагону и забрался под него. У паровоза было много народу, поэтому я по шпалам тихо двинулся к последнему вагону. Выбираться в сторону не стоило, на снежном поле меня будет видно издалека, сразу подстрелят, и так рисковал, подбираясь к убитому бандиту.
Между следующими вагонами я наткнулся на ещё одного убитого, это уже был часовой. Его хорошо пошмонали, сняли шинель, головной убор, даже сапог не было, в одной окровавленной гимнастёрке и галифе лежал. Обыск мне ничего не дал. Двинул дальше. Потом нашёл другого часового, а чуть в стороне сразу трое темнели на снегу, кучкой. Не думаю, что они там при перестрелке легли, похоже, бандиты в одно место стащили. Вроде следы волочения были и пятна крови. Из открытого последнего вагона шесть бандитов грузили на лошадей какие-то мешки. У них на шестерых было девять лошадей, все под седлом и все уже с мешками. На каждую по два грузили. Хм, а та убитая тройка не из этого ли вагона? Уж не охрана ли? Чёрт его знает.
Патрон был в стволе, но у меня был семизарядный магазин, поэтому, тихо достав его из рукоятки, вставил ещё один патрон и вернул обойму на место. Против шести бандитов восемь патронов. Лошади наготове, если бандитов быстро завалить и, вскочив на коняшку, рвануть в поле, есть шанс затеряться. Пока те у паровоза отреагируют, уйду. Если сейчас начнут нормально осматривать остановленный эшелон, то обнаружат меня, как пить дать обнаружат.
В это время у шестёрки возникло оживление, и, радостно галдя на своём языке, похоже, китайском, вчетвером сняли с вагона какой-то угловатый предмет, в котором я не сразу узнал пулемёт «максим». Он в чехле был, да ещё без щитка. Стянули его, и вот он, стоит красавец на пехотном станке. Правда, не заряженный. Лопухнулись ребята из охраны, они бы с помощью этого пулемёта продержаться могли. И остальных поддержать. А так погибли, не оказав почти никакого сопротивления.
Один китайчонок стал возиться с пулемётом, пока остальные, всё ещё радостно переговариваясь, продолжали выгружать мешки. Сейчас их просто сбрасывали на снег. Я так понимаю, для этих мешков пригонят ещё лошадей… или повозку. Как раз услышал её скрип, да и та тёмной массой появилась со стороны паровоза, двигаясь вдоль состава. Двуконная крытая повозка подкатила к последнему вагону, за ней ещё две. Возницы радостно перекликались с бандитами, продолжавшими шуровать в вагоне. Судя по отсвету изнутри, там, похоже, были зажжены лампы, и они хорошо видели, что брать. Что же в этих мешках? То, что не деньги, точно, по силуэтам мешков понятно, что что-то угловатое и небольшое.
Первую повозку быстро загрузили, и она покатила обратно, потом вторую и начали возиться с третьей. Однако я больше внимания уделял тому китайчонку, что возился с пулемётом. Явно не зная конструкции, он смог разобраться, как поднять верхнюю крышку, и, достав из вагона пару пулемётных брезентовых лент, пытался зарядить машинку. В общем, мне это быстро надоело, и я решил действовать, перебираясь под последний вагон. Бандитов стало меньше, трое повели всех верховых лошадей с мешками в сторону паровоза. Похоже, большая часть банды действительно там. Теперь один с присоединившимся возницей третьей повозки шуровал в вагоне, второй грузил какие-то ящики в повозку, а китайчонок всё возился с пулемётом, что-то у него там не получалось. Четвёртый, что занимался погрузкой, в каком-то странном зипуне, из которого во все стороны торчала вата, с винтовкой за спиной и такой же, как у меня, шапкой, подтрунивал над салагой. По тону было понятно. Что меня привлекло в этой четвёрке, так это что у возницы на боку на длинном ремне висела коробка «маузера». Уж не моих ли ребят? Оружие в этих краях редкое, крупный завоз был только от меня.
В это время из вагона закончили передавать ящики, и грузчик ждал, облокотившись о вагон, наблюдая за китайчонком. Решив, что это самый лучший момент, я возник у него за спиной. Тот дёрнулся, услышав скрип снега у меня под подошвами, но ничего сделать не успел, я чиркнул его сзади охватом по горлу и, рванув к китайчонку, что, приподнимаясь, оборачивался на шум, вогнал ему в спину нож, оставив в ране. В этот раз не промахнулся, точно в сердце всадил. Тот завалился на бок, пятная кровью снег, а я, отметив, что двое внутри шум не услышали, они там что-то громоздкое уронили, взорвавшись воплями, быстрыми движениями поправил ленту, ударом кулака закрыл крышку и проверил, как пулемёт вращается на станке, направив ствол вдоль состава в сторону паровоза. Нормально.
