Утром меня разбудил вахтенный. Подняв команду и посмотрев, как устраивается на камбузе кок с миноносца, я первым поел каши с мясом, выпил чай с булочками – когда только успел их испечь?! – и вышел на палубу. Парней на неё я особо не выпускал: незаметно ночью попали на борт судна, так и нечего им светиться. Отобрав среди моряков и солдат самых субтильных, примерно моей комплекции, обрядил их в корейскую и китайскую одежду. Подняв якорь «Листика», я направил судно к выходу из порта.
Моряки да и казаки слушали меня беспрекословно. Понимая, что мы идём на новое дело, мои приказы исполнялись влёт, даже до драк пару раз дошло, кто будет исполнять то или иное поручение, что вызывало у меня улыбку. Оказалось, за эти дни я успел превратиться чуть ли не в легенду. Да, о том нашем рейде писали, ещё как писали! И подробно, как мы действовали и к чему это привело. Все участники были награждены, Василевский получил лейтенанта. Обо мне тоже писали, но ничего о наградах не было сказано, несколько благодарностей за действия промелькнуло, и всё, больше обсуждали моё исчезновение. Об аресте в газетах ничего не было сказано, говорилось лишь, что когда я сошёл в порту Владивостока, то просто пропал. Давался мой словесный портрет с просьбой помощи в поисках. Вот такая история. В основном я слушал всё из чужих уст, сам газеты как-то не жаловал, но что такое информационная война, понимал прекрасно, поэтому, обдумав всё, решил встретиться с лояльным и, главное, иностранным корреспондентом. Пусть опубликует интервью со мной, в котором я выложу всю правду. Хм, а может, французика напрячь? Вроде парень ничего, с понятием. Молодой, едва двадцать пять ему, но дружащий с головой, что такое честь, знает. Подумать надо. Кстати, Самохин интересовался причинами моей пропажи, всем было интересно, но я промолчал, сказал, что не стоит им этого знать.
К моему удивлению, «Листик» не только не досмотрели, даже не остановили, так что мы прошли устье выхода, снова покосившись на «Бобр». Эскадра активно готовилась покинуть бухту, на судах шли явные приготовления к выходу, пар поднимали в котлах, суеты было много. Тут наместник молодец, активно всем рулил. Когда во дворце я несколько раз пояснил, что такое косность мышления у пожилых офицеров, посоветовав ставить на командные места молодых лейтенантов, которые уж наведут шороху в море, Алексеев разозлился и, поругавшись со мной, заверил, что и у них тоже ещё имеется порох в пороховницах. А на мой немедленный ответ, что подмоченный, взбеленился. Мы тогда при всём штабе орали друг на друга. Ну я и выложил всё, что думаю о командирах кораблей, не обращая внимания, что часть была там. Им бы ценз дослужить и мирно в отставку уйти, поэтому никаких боёв им не надо, из-за этого и с ремонтом тянут и остальное. Мол, за них другие повоюют. Молодые же в бой хотят, всё на них и лежит. Последние мои слова наместнику перед уходом были о том, что англичане пустили слух о прибытии японских миноносцев в Средиземное море. В действительности такого не было, слухи остаются слухами, пусть наши не опасаются, когда те двинут с усилением к нам. А то у страха глаза велики. После этого я поспешил уйти, а то ещё и прилетит с горяча, да и вообще операция будет отменена. А сейчас, наблюдая стоявшие у причалов небольшой транспорт и «Новик», где шла погрузка, понял, что всё идёт как надо, ближе к обеду эскадра покинет защищённую бухту, выйдя навстречу кораблям Того. Кстати, надо узнать, утонул он с флагманом или нет, Алексеев такой информацией не владел, да и в иностранных газетах ничего не было. В английских газетах был лишь траур по погибшим морякам с броненосцев и крейсера. Они эту войну чуть ли не Священной называли, хваля храбрых японцев и подлых русских.
Выйдя в открытое море, я направился вдоль северного берега к выходу из залива. Только удалившись от Порт-Артура на приличное расстояние, я разрешил остальному экипажу покинуть внутренние помещения джонки, чтобы подышать свежим воздухом. Японские миноносцы лишь раз мелькнули на горизонте, и всё, а так было спокойно, я наслаждался путешествием и радовался, что наконец-то началась настоящая работа, планируя, что буду делать в недалёком будущем. Думаю, вернусь во Францию, развезу всё золото по банкам Германии, Швейцарии, Аргентины и другим. В Аргентине куплю фазенду, яхту, стану путешествовать. Это пока первоначальные планы, а там посмотрим. Честно скажу, та подлость с арестом до сих пор жжёт душу. То, что я из-за этого мог упустить оба крейсера проекта «Гарибальди», не взяв их, никогда не прощу. Ни арест, ни крейсеров. Сам справлюсь, теперь я доверяю только себе. Интересно, кто же та крыса, что отдала приказ на мой арест? Узнаю, отправлю к праотцам, за мной не заржавеет.
Следующие два дня мы шли вдоль берега в сторону Корейского пролива, пока не оказались в устье залива Чемульпо, где произошла та знаменательная битва «Варяга» с эскадрой Урио. Музыкальные концерты я возобновил, приводят в восторг команду и пассажиров. И вчера вечером, смущенно сообщив, что написал новую песню, впрочем, как и остальные, тоже приписав себе, спел о «Варяге». Дважды на бис исполнил, так что теперь все, и моряки, и казаки, напевали её, запомнив слова.
Когда стал виден вход в залив, у которого дрейфовала канонерка, уже наступал вечер. Через полтора часа стемнеет. Хорошо, мы с Самохиным подгадали, чтобы выйти именно в это время. Были видны дымы нескольких японских транспортов, идущих к Чемульпо с разными грузами из Японии или обратно. Вообще ничего не боятся, никаких охраняемых конвоев, идут в одиночку или небольшими группами.
Снова на борту я и два моих матроса из палубной команды, которые имели нужную одежду, чтобы не привлекать к себе внимание. С канонерки на нас даже не посмотрели, тут таких джонок хватает, не все же осматривать, так что мы без труда вошли в устье фарватера следом за большим тяжелогружёным транспортом с британским флагом. За нами шло ещё два, но уже японских, однако они были далеко, на горизонте. До наступления темноты не успеют. А вот нас ночь встретила на фарватере, так-то джонкам он особо не был нужен, но мы вышли на середину, где и произошло два достаточно громких бульков, когда подготовленные мной две мины ушли на дно. Одна у островка, тут было узко, и если кто подорвётся, то закупорит вход, вторая в начале фарватера. Причём мы ещё и замеры дна делали, и мины я ставил на тяжёлые транспорты или боевые корабли с глубокой осадкой. То есть разная мелочь вроде небольших пароходов пройдёт без проблем. А тяжеловесы достанут до контактов мин.
Потом я направил своё судёнышко в сторону Чемульпо, заметного множеством огней преимущественно от факелов, хотя редко было и электрическое освещение. Больше светились иллюминаторы разных судов, стоявших на рейде, да их стояночные огни. Мы тихо сблизились с огромным количеством джонок и тоже бросили якорь. Наше прибытие, к удивлению моряков, так и не было замечено.
– Максим, – неуверенно заглянул ко мне в кабинет лейтенант Самохин, с которым мы перешли на ты. – Расскажешь свои планы насчёт Чемульпо? Вроде мины поставили, уходить надо.
Я сидел напротив Прохора, казака из парусной команды, имеющего невысокий рост и стройное телосложение и наряженного в китайские одежды. Моряк был тут же. У нас троих были типичные славянские лица, поэтому я с помощью карандаша и купленной в Порт-Артуре косметики рисовал нам азиатский тип лица.
