– Нет, лейтенант, – послюнявив карандаш, ответил я. – Ваше дело ещё впереди, вы участвуете в операции в Чемульпо. Что делать, буду говорить непосредственно перед боем, а пока ожидайте. Сейчас я покину судно, вы за старшего. Если кто подойдёт, хватайте и вяжите, по возвращении я разберусь. Всё, не мешайте.
– А парни с «Варяга» и «Корейца»? Они ведь ещё здесь, на тех стационарах, что ещё не ушли.
– К сожалению, пока мы ничем им помочь не можем, пусть приходят в себя после боя.
Лейтенант вышел, а я продолжил работать при свете двух керосиновых ламп, а когда закончил, мы на моей лодке, что буксировали за кормой, отправились на берег в туземный квартал. Обоим своим спутникам я указал, что работаем тихо, в глаза местным стараться не бросаться. Со стороны мы напоминали двух корейцев и китайца.
Первой нашей жертвой был японец, явно из моряков. Полупьяный, он шёл и что-то орал. Мы утащили его в тёмное место, и когда я ему в ногу воткнул нож, то быстро протрезвел и уже запел как соловей. Пустышка, он тут в первый раз и ничего не знает. Изобразили ограбление и пошли дальше. Вот следующая цель была более жирной, офицер, артиллерист, как я понял, в звании лейтенанта. Тут казак проявил себя, взял его просто отлично и с морячком утащил подальше, пока я их прикрывал. С офицером было двое солдат, я их снял пистолетом с глушителем и прихватил пояса с подсумками и винтовки.
Офицер дал мне куда больше информации, он береговой батареей командовал. Просто пехотную артиллерийскую батарею развернули на берегу, повернув стволы в сторону моря, вот и готово прикрытие. Всего таких батарей три, мало, но что есть. О складах ничего не знает. Лишь о двух, откуда боепитание и продовольствие получает. Ломать его долго пришлось, минут сорок, а вот отправлять к праотцам – нет, казак справился, чик ножом, и всё.
Потом мы пошли искать грузчиков, если кто и знает, где какой груз, то это они. Повезло, попался японский интендант, принимавший очередной груз, и после получасового ожидания удобного момента, когда на миг тот остался без присмотра, мы его умыкнули. Вот это было реально сложно, народу здесь хватало. Этот сразу сломался, выдал всё, что знал, а о грузах он знал почти всё.
Получив нужные сведения, мы отправились обратно к лодке, в этот раз тело японца утопили, а то подозрительным покажется, что столько за ночь погибло. Мы старались работать под грабителей, но переусердствовать тоже не нужно.
– Командир, – ухватил меня Прохор за руку, – смотри.
Посмотрев, куда тот указывает, я увидел, как пять человек забивают шестого. Всё это происходило между штабелей высоких, в три человеческих роста, ящиков.
– Наглухо валят, – сразу определил я.
Помогать я даже не думал, нужны мне больно местные разборки, но избиваемый выругался: «Шайсе», я отчётливо расслышал, да и британский прононс драчунов тоже. Поэтому рванул к ним, доставая ножи и командуя своим:
– Валим их.
Те поспешили следом, вытаскивая клинки. Я успел вбить в спину нож одному, потом, достав пистолет, застрелить второго, на этом всё, Прохор справился, морячок Слава даже сделать ничего не успел. Пока Прохор осматривал и обыскивал убитых, одного подранка добить пришлось, я помог немцу, Слава, подскочив с другой стороны, подставил своё плечо. Немец обрадовался, что я говорю на его языке, и, с трудом шевеля разбитыми губами, поблагодарил за спасение. Правда, за своего не принял, уловил-таки акцент.
Мы отошли подальше от трупов, и там я опросил немца. Он оказался корреспондентом, работал на главную и самую массовую газету Германии. Звали его Эрих Грейнц. Я тут же поинтересовался, не родственник ли он поэту, у которого нагло тиснул текст песни «Варяг». Но нет. На момент начала войны немец находился в Циндао, кстати, он освещал мой выход из порта. И даже потом бой с эскадрой Того, закончившийся победой, мы потопили три боевых корабля, выйдя из схватки фактически без потерь. А в Чемульпо Грейнц прибыл пообщаться с выжившими моряками с «Варяга» и «Корейца». Здесь он находился уже несколько дней. Да вот не повезло им с напарником наткнуться днём на британцев, и Эрих всё им и выложил, что думает о них. Были у него свои причины, выкопал их грязное бельё в этой войне. Вроде бы ничего, да когда ночью с напарником возвращался на борт судна, на котором прибыл в этот порт, на них напали. То, что англичане, выяснили сразу, по ругани поняли. Напарник Эриха, его фотограф, убежал, оставив товарища погибать под ударами нападающих, отчего Эрих ругался больше всего, а тут мы подоспели. Конечно, поколотили его изрядно, но когда корреспондент узнал, кто я такой, то, чуть не подвывая от восторга, напросился со мной. Подумав, вполне лояльный к России корреспондент мне подходил, я согласился. Правда, условие одно поставил: плывёт с нами один, фотограф мне нужен, но не трус. Тот сразу себя разрекламировал, что, мол, не только пишет хорошие заметки и статьи, но и с фотоаппаратом отлично обращается. И вообще крестиком вышивает.
Мы прошли к нашей лодке, но поплыли не к «Листику», а к судну Эриха. Тот там отвесил несколько затрещин фотографу, велел ему возвращаться обратно в Циндао и забрал всю аппаратуру и свои вещи. Я под видом слуги ходил везде с ним. Вроде он никому ничего не говорил о нас. Молодец, по моей просьбе сохранил тайну. Уже от теплохода Эриха мы направились к «Листику». Корреспондента я поселил с мичманом Юрьевским, запасная койка там была. И мы стали шустро готовиться к ночной операции. До рассвета осталось очень мало времени, следовало поторопиться.
Немца на палубу пока не выпускали, пусть в каюте посидит, как я ему пояснил, для его же безопасности, пообещав дать интервью и разрешить сфотографировать команду. Сам я фотографироваться категорически отказался, не собираясь светить своё лицо.
Пока мы поднимали из трюма на палубу взрывчатку, Прохор со Славой снова сплавали к берегу, отобрали там несколько крупных и неохраняемых лодок и вернулись обратно. Часть операции была на Самохине и его людях, мы всё подробно обговорили, я ещё несколько раз описал, где стоят у причала два нужных судна с забитыми боеприпасами трюмами, и отплыл от борта «Листика». Задача Самохина – загрузить две лодки взрывчаткой, прикрыв её брезентом, и отогнать к нужным судам, привязав к ним. Бикфордовых шнуров хватает, гореть они должны минут сорок. Должны успеть. Я назначил время поджигания. Скоро в бухте будет натуральный огненный ад, и я хотел быть от него подальше.
Дополнительно мы втроём высадились в порту и перенесли ящики с динамитом на один склад, после взрыва от него загорятся соседние. Когда подошло нужное время, мы зажгли шнуры и со всех ног бросились к лодке, отплыли к «Листику». Вернулись до того, как показался Самохин. Пришлось сниматься с якоря и брать его на борт по пути. Мы покинули бухту и направились в сторону выхода из порта. Не успели, но от взрывной волны нас спас корпус огромного «англичанина», кажется, того самого, следом за которым вошли в бухту. Рванули оба судна с боеприпасами и почти сразу за ними склад. Немец уже минут десять стоял на корме наготове с фотоаппаратом в ожидании взрывов. Успел сделать один снимок и скатился с кормы, когда до нас дошла волна. Зарево в порту всё усиливалось, а мы на всех парусах неслись из порта, воды которого будто взбесились, и встали на якорь у одного островка.
