Думал, зрение и слух не восстановятся, а нет, всё же различал, что вокруг происходит. Чёрт, зря я в бухту зашёл, мой «Листик», как и соседние суда, от воздушных ударов почти на бок ложился, даже отсюда видно. Некоторые соседи начали тонуть, черпнули-таки. У нас сломало и сбросило за борт одну мачту. Когда она заваливалась, одному казаку сломала плечо, выбив у нас одну боевую единицу. Правда, тот уверял, что и одной рукой из револьвера стрелять может, на подстраховке будет. Я лишь приказал ему косынку сделать из куска паруса и на шею повесить, чтобы сломанную руку пристроить. Накладывать шину не было времени, потом этим займусь.
Наконец, снова налегая на вёсла, подошли к причалу. Здесь стояли четыре миноносца, два старых и древних, годных только для сторожевой работы, а вот два других – достаточно крупные, английской постройки, четырёхтрубные, вроде того, на котором я «Микасу» топил. К ним я и направил лодку. Крикнул Самохину, что сидел с Зиновьевым на носу лодки:
– Берём оба «истребителя»! Половина группы на один корабль, остальные со мной на второй.
– Сможем? – коротко спросил Самохин, сжимая в руке револьвер.
– Команда на берегу, кроме вахтенных, что следят за паром в котлах, и небольшой части команды, там никого нет. Возьмём. Это не дежурные корабли, полной команды на борту не имеют, те на наших глазах из бухты вышли.
Лодка мягко причалила к борту одного из миноносцев, и на его палубу с рёвом полезла первая группа, Зиновьев уже успел сформировать её и сейчас был в первых рядах. Тут же сошёл и Самохин с частью команды, он делил моряков. Тишину при том грохоте, что доносился с противоположного берега, можно было и не соблюдать. Оба эти миноносца не пострадали от взрывов только по той причине, что их прикрыл крейсер, кажется, китайский трофей, у которого сорвало якоря, и он, со снесёнными надстройками и заплясавшим пламенем, начал дрейфовать. Остальным кораблям тоже досталось, то тут, то там возникали пожары.
Пока мы шли ко второму «истребителю», на старые миноносцы высыпали матросы, и наш пулемётчик хлёсткой очередью срезал их. На втором «нашем» миноносце, том, на который мы нацеливались, команда тоже полезла наверх, но, как я и говорил, их немного было, около двадцати человек. Они большими глазами смотрели на зарево на противоположном берегу. По вспышкам и трескотне было понятно, что рвутся снаряды на других складах. Некоторые из экипажа вздрогнули, когда раздалась близкая пулемётная очередь, и побежали, когда пулемётчик перенёс огонь на них. С десяток упало, заливая палубу кровью, остальные скрылись во внутренних отсеках «истребителя». Но задраиться не успели, вперёд полезли казаки с замом Зиновьева во главе, а за ними и мы. Только пулемётчик остался в лодке, судя по коротким очередям, отлавливающий попытки посмотреть на нас с других кораблей. На соседнем крейсере боролись с пожаром, мы им не мешали, они заняты были, и на нас внимания не обращали. На зачистку корабля ушло минут пять, сопротивляться японцам было нечем. Не дали мы им арсенал на борту с личным оружием вскрыть. Три матроса и два казака уже шуровали в машинном отделении, подкидывая уголь в топки и запуская их, то же самое, как мне доложил прибежавший по пирсу казак, происходило и на первом судне.
Мы начали отдавать швартовы, в лодке, которую мой «истребитель» взял на буксир, продолжал сидеть пулемётчик. На малом ходу, активно раскочегаривая топки, потушенные японцами на время стоянки, мы направились к нашей джонке. Проходя мимо крейсера, огонь там никак потушить не могли, трое минёров, подчинённых мичмана, сделали отличный выстрел из правого торпедного аппарата, и крейсер, разломившись, затонул. Что хорошо – огонь погас, а то освещал тут всё. В это время и Самохин из правого аппарата произвёл такой же выстрел по китайскому броненосцу, только в отличие от «моего» крейсера после попадания в корму тот стал садиться на неё, пока не коснулся грунта.
Следующая цель была более жирной – эскадренный броненосец типа «Фудзи». Только я не понял, кто это был, «Фудзи» или «Ясима». Тип определил, пока крейсер горел, а название не разобрал. Одна торпеда пошла в центр судна, вторая, Самохина, – под корму. Броненосец вздрогнул, и в корме вырос гейзер детонации – опять пороховые погреба рванули. К счастью, нас не затронуло, мы уже ушли за корпус старого китайского броненосца, которому всё и досталось.
Наращивая скорость, мы двинули дальше. Всех, кто оставался на палубе, я отправил вниз, нам скорость нужна, поэтому остро необходимо поднять давление пара, этим пусть и занимаются.
Добрались до «Листика» благополучно, хотя и не так быстро, как хотелось, людей было очень мало. Вид он имел заметно потрёпанный и жалкий. Самохин прошёл дальше, к началу фарватера, застопорив пока машины, а я подвёл миноносец к борту джонки. Когда достаточно мягко приткнул почти пятисоттонный «истребитель» к борту, четверо из матросов сразу пришвартовали к нему джонку и с другими стали перетаскивать вещи. Пулемётчика из лодки вместе с его тяжёлой машинкой подняли на борт. Лодка осталась покачиваться на буксире с упавшей мачтой.
Эрих стоял на палубе джонки и делал фото, он, видимо, с самого начала работал. Мой миноносец тоже сфотографировал, я успел прикрыть лицо и показать пальцами «викторию», победа на английском. Фото у него должно было получиться фееричным. Поймал кадр при очередной вспышке взрывов на берегу, осветивших всё вокруг, работающих вместо фотовспышки. Снял и трупы японцев на борту, убирать их просто времени не было, и команду. Не знаю, как получилось, миноносец Самохина, кажется, тоже успел сфотографировать и, перебравшись со всеми своими вещами на борт миноносца, побежал на корму, хотел заснять наш отход. Знал, что мы предпримем дальше.
Последний матрос выскользнул из трюма «Листика» и перепрыгнул к нам, остальные отрубили швартовы, и я отдал приказ механику «средний вперёд». А джонка с поднятыми парусами и якорем, с десятком ящиков динамита и фитилём на десять минут пошла в сторону гражданского причала, где были свои склады и стояли суда на разгрузку. «Листик», набирая ход, с заблокированным штурвалом умудрился проскочить мимо двух японских грузовых пароходов, миновал пассажирский лайнер, торопливо поднимавший якорную цепь, и, зацепившись за поднятый якорь ещё одного японского парохода, встал. Похоже, намертво. Тот тоже уходил со стоянки, люди бегали по палубе, двое по канатам скользнули на нашу джонку. Один топором стал торопливо рубить обшивку, где был зацеп якоря, а второй осматривал судно. Правда, дальше плохо было видно, мы уже были на выходе, успев скользнуть в фарватер. Я продолжал управлять миноносцем, а мичман с часами в руке присоединился к корреспонденту, отсчитывая последние секунды. Успеет матрос из японцев найти фитиль или нет? И тут среди удирающих из опасного места судов встал огромный водяной фонтан. Похоже, старый китайский броненосец, что словил нашу мину, садясь кормой на грунт, успел произвести выстрел в белый свет, как в копеечку. Три парусных судна легли на борт и быстро затонули, да один пароход, лишившись части борта, повернул к берегу. Не успевал, вода быстрее заполняла судно через огромную пробоину.
В бухте царила паника, торговые океанские суда спешно снимались с якоря. Джонки и немногочисленные рыбачьи шхуны тоже торопились к выходу. Некоторые в спешке сталкивались. Я сам видел, как огромный пароход, водоизмещением тонн на десять, с американским флагом на корме, протаранил шхуну рыбаков, отправив их на дно, и в панике направился к выходу, пытаясь нас догнать. Почему он паниковал, я понимал. Взрывы на складах продолжались, но это уже просто снаряды рвались, и то тут, то там вставали водяные фонтаны. Им помогали японские боевые корабли, палившие во все стороны, частенько в своих. Горели склады и пакгаузы. И тут ещё наша джонка наконец рванула, вызвав у команды крики «ура». Плюс ещё тот «американец», загруженный до предела, подорвался на мине, что я поставил на входе в фарватер, перегородив его. Сами-то мы эту мину благополучно миновали. Судя по тому, что с него, кренящегося, в воду полетели паровозы и вагоны с палубы, он перевозил железнодорожное имущество. Вот так и делают бизнес во время войны, гады такие.
