Отход был назначен на раннее утро 11 января 1968 года. Прошенный командиром по случаю первого выхода на боевую службу, Стю Рассел возвращался из увольнения последним, далеко за полночь. У корня пирса стоял черный легковой автомобиль. Когда Рассел поравнялся с ним, из машины вылез тучный человек азиатской наружности, окликнул баталера и попытался завязать с ним разговор.
Толстяк спросил, как называется их корабль, какого он типа и когда собирается возвращаться. Навязчивое любопытство показалась Расселу подозрительным. Тогда незнакомец протянул ему свою визитную карточку и объяснил, что он с приятелями играет в оркестре, который обслуживает вечеринки американских моряков по случаю возвращения из похода. Были еще вопросы, но моряк не стал отвечать. Люди в автомобиле ему не понравились. Они ничем не напоминали музыкантов, а больше походили на гангстеров.
Многие из экипажа странного неказистого кораблика воспринимали происходящее с ними как некий служебный курьез. После общения с подозрительными «оркестрантами» Рассел впервые задумался, что все это может оказаться не так уж весело. Как законопослушный моряк, он тут же разыскал командира и доложил о странной встрече возле причала. Но Бучер был целиком поглощен последними заботами перед отдачей швартовых, поэтому выслушал баталера несколько рассеянно, сунул визитку незнакомца в карман, тем дело и кончилось. Военная контрразведка флота США ничего не узнала о визуальном наблюдении неких восточных незнакомцев за секретным кораблем радиоэлектронной разведки «Пуэбло» в японском порту Сасебо, а также их попытках выведать у членов экипажа срок возвращения в Японию. Возможно, впоследствии Ллойд Бучер припомнил доклад подчиненного о загадочных музыкантах, но предпочел не говорить о них нигде, включая комиссию по расследованию собственного дела, — лишние откровения себе дороже!
Перед самым выходом из Сасебо, сыграв побудку в пять часов утра, когда все члены экипажа уже были на борту «Пуэбло», Бучер созвал общее собрание. Он заявил буквально следующее: куда пойдет корабль и чем он будет заниматься, не ваше дело, но морякам не следует беспокоиться, поскольку миссия не смертельна и вполне легальна. «Спуки», судя по их лицам, были более информированы, но молчали.
Шлягер в стиле кантри «Одинокий Бык» прозвучал в последний раз, когда на «Пуэбло» закрепляли имущество по-походному. На палубе имелось достаточно квалифицированных людей для хозяйственных работ, и баталер Рассел был весьма доволен, потому что наверху было холодно и все говорило за то, что будет еще холодней. Баталер с удовольствием слушал приглушенные звуки «Одинокого Быка», в одиночку попивая горячий кофе в столовой команды.
PLUTO, MARS, VENUS
Рулевые с трудом удерживали корабль на курсе, гривастые волны то и дело катились по низкой палубе. Шторм прихватил «Пуэбло» в первые же сутки, едва Цусимским проливом они вошли в Японское море. Команда недоумевала: по корабельной трансляции старпом Мэрфи приказал всем немедленно сдать личные фотоаппараты, которые будут возвращены только по возвращении в Йокосука. Матросы нашли такой приказ очень странным. Где бы они прежде ни служили, с подобным запретом не сталкивался никто. Даже в программе «41 ради Свободы»: на атомных стратегических субмаринах с ракетами «Пола-рис».
— Ого! — шушукались в кубрике недовольные моряки. — Значит, американский корабль находится здесь с неблаговидной целью, и русские могут об этом узнать. Большие боссы намерены держать публику подальше от подробностей наших занятий. Не будет ли нам потом очень стыдно от содеянного в этих водах?
Перед рассветом 11 января 1968 года, избегая обнаружения, «Пуэбло» оставил порт Сасебо и направлялся к Корейскому проливу и Японскому морю, где он должен был выполнять свою задачу. Коммандер Ллойд Бучер имел приказ записывать излучения радиолокационных станций северокорейских систем береговой обороны с тем, чтобы США могли найти способы нейтрализации этих РЛС в случае войны. Оперативный район был ограничен 39-м и 42-м градусами северной широты. Боевое распоряжение на поход предписывало сохранять полное радиомолчание; и только в критической ситуации разрешалось инициативно воспользоваться радиосвязью. Причина была, конечно, в том, чтобы избежать обнаружения патрульными кораблями потенциально враждебных стран.
Наутро второго дня плавания баталер Стю Рассел поднялся на палубу. Он натянул на себя всю одежду из своего рундука: майку, шерстяной свитер, бушлат, поверх него «непромоканец» — нейлоновую штормовку с пристегнутым страховочным линем, но холод пронизывал до костей. Когда Рассел обходил корабль, ему повстречался старшина 3-го класса Стив Робин, который деловито шел навстречу с огромной холщовой сумкой на боку. На недоуменный вопрос Рассела моряк чуть ли не шепотом ответил, что это так называемая «сжигаемая сумка», полная секретных и совершенно секретных документов, которые нарезаны шреддером в бумажную лапшу. «В “хижине” совершенно задвинулись на своих секретах, — ехидно подумал баталер. — Даже дневальными и мусорщиками у них служат старшины!»; Это было правдой. Ни один рядовой моряк не имел допуска для входа в режимную зону «хижины» SOD.
Желая сделать с утра что-нибудь хорошее, а заодно погреться, Рассел решил пойти вместе со Стивом и помочь ему выполнить свою рутинную обязанность. Печь для мусора находилась на шлюпочной падубе по правому борту, напротив трубы. Положив разорванную бумагу в печь, Стив поджег ее, затем, как пекарь, готовящий пиццу, наблюдал за горящими клочками, пока они не превратились в пепел. Дневальный взял ведро, которое висело на печке сбоку, зачерпнул забортной воды и залил огонь в топке. Затем он выложил мокрый пепел в ведро и принялся руками перемешивать отвратительную черную пасту. И только потом вывалил содержимое ведра за борт. Стив просто излучал деловитость и важно сказал, что должен поторопиться в Центр специальных операций, чтобы заполнить журнал уничтожения секретных документов, поставить дату и расписаться. В течение всего этого ритуала Стю Рассел с трудом сдерживал улыбку. Он живо представил себе рыбу, которая соберет обгорелые бумажные клочки, прочитает их и перескажет содержание вражескому агенту. Все это напоминало охрану секрета голого короля!
Впрочем, веселился баталер недолго. Откуда ни возьмись, возник старпом и раздраконил его, как бог черепаху: где специальные утяжеленные емкости для мусора, сколько их всего принято на борт?
Достаточно опытный моряк, Стю Рассел несколько опешил. Будь перед ним кто другой, он послал бы шутника подальше за нелепый розыгрыш. Но, поскольку у старпомов, при их собачьей должности, склонность к юмору исключительная редкость, баталер-он-же-подшкипер честно сказал, что не понимает, о чем речь.
— Утяжеленные емкости, — терпеливо, как умалишенному, объяснял Executive Officer, — необходимы, чтобы содержимое шло ко дну вместе с пакетом. Без этих специальных пакетов наш мусор будет выброшен на берег, и «они» смогут узнать, что мы здесь находимся.
Рассел хотел сказать мистеру Chief Mate, что не заказывал никаких утяжеленных мешков, поскольку о таких никогда и не слышал, но вовремя решил прикусить язык. Затем старпом Эдвард Р. Мэрфи-младший удалился, приказав, чтобы емкости были.
