Подруги прикинули. Убрав сына Федоровны, мэр свой город от одного наркомана избавил. Значит, в день стало на одну, две, а то и три кражи меньше. Ведь наркоманы редко способны нормально работать, а деньги им нужны постоянно. И что? Где им взять деньги на дозу? У кого богатые родители, те клянчат или воруют у них. А когда нет?
Наркоманы социально опасные личности, которые никому не приносят ни радости, ни пользы, а только берут и берут, и мучают и себя, и своих близких.
– Повезло вашей Федоровне, – признала Кира.
– Ну так! Сын-наркоман – это же ужас! Теперь-то Федоровна хорошо живет. Цветочками неплохие деньги зарабатывает. По выходным дням бабка на базар выходит. А в будние возле кладбища сидит. Да и так к ней люди со всех краев приезжают за саженцами и семенами. Федоровна всем продает. Вы, если хотите, тоже к ней сходить можете!
К этому времени тетка уже получила деньги за проданные цветы. И поэтому была сама щедрость и великодушие. Но подругами было еще рано идти к Федоровне. Они не выяснили самого главного.
– Мы слышали, что с вашим первым мэром приключилось ужасное несчастье.
– Да, – опечалилась тетка. – Очень некрасивая история. Но лично я считаю, что если он когда-то в прошлом и нарушил закон, то потом в десять раз больше для нашего края и людей хорошего сделал. И вину свою перед людьми полностью искупил!
– Значит, вы ему сочувствуете?
– Очень.
– И ведь семья его тоже пострадала?
– Да, да! Жена и дочь. Их мне очень жаль! Ведь они ни сном ни духом обе были. Мэр наш нагрешил еще до того, как с женой своей познакомился. А уж про дочь и говорить не приходилось. И за что пострадали?
– Они обе умерли?
– Жена – да. А дочь… Одно время я где-то читала, что она в больнице оказалась. Инвалидом стала. А что с ней потом стало… Этого я не знаю. Наверное, в дом для инвалидов отправили горемыку.
– А ваша соседка?
– Кто?
– Ну эта, Федоровна. Она знает?
– А она с какой стати? – удивилась женщина. – Она нашему первому мэру ни родня, никто.
– Но ведь он сделал для ее сына доброе дело.
– Ой, господи! – всплеснула руками женщина. – Он таких добрых дел для половины города сделал! Хороший был человек! Не то что нынешний хапуга. Тот только и знает, что собственную мошну набивать.
Так ничего и не разузнав у этой женщины, подруги прихватили цветы и отправились к Федоровне. Судя по всему, им придется поговорить с ней откровенно. И все рассказать.
– Пожалуй, так будет лучше. Мы не совершили ничего дурного. Да и сама старушка на преступницу не похожа.
Калитка к дому Федоровны была открыта. А сама старушка возилась на клумбах. Она что-то ласково приговаривала своим цветам, пересаживая молоденькие стебельки рассады многолетников. Но увидев приближающихся к ней подруг, она помрачнела:
– Снова вы! Как вы меня нашли?
– Послушайте, нам необходимо с вами поговорить.
– О чем?
– Вы знаете о чем.
Старушка молчала, насупившись и глядя на девушек исподлобья.
– Кто поручил вам класть цветы на могилу вашего первого мэра? Его дочь? Другие родственники?
– Ничего не знаю! Это я сама приношу цветы! В знак признательности! Это что, против закона?
– Нет.
– Вот и хорошо.
– Да, все было бы хорошо, – согласилась с ней Кира, – но дело в том, что ваши цветы совпадают по времени с убийствами трех людей. Понимаете? В тот день, когда вы приносите цветы на могилу, погибает один из людей, замешанных в крахе вашего мэра. Погибает не своей смертью. Его убивают, зверски перерезая горло.
– Кто? Кто погиб? – побледнела старушка. – Вроде у нас в городе все тихо! Горло перерезают, вы говорите? Убийств, да еще таких жутких, у нас и в помине не было.
– А погибшие в вашем городе и не жили.
– Но вы сказали…
– Эти трое работали вместе с вашим мэром на золотых рудниках. В прошлом. И вместе с ним грабили государство.
– Не говорите мне этого! – топнула ногой старушка. – Наш мэр для города и края столько хорошего сделал, что все свои былые грехи зачеркнул!
– Может, оно и так. Мы с вами спорить не будем. Но в свое время он преступил закон. И трое людей ему в этом помогали.
– И что? Этих троих и убили?
– Да. Всех троих.
Старушка в раздумье замолчала.
– Этого не могла сделать девочка, – прошептала она наконец. – Нет, не могла. Она такой ласковый человечек! Ласточка!
– У вашего мэра была дочь. Что с ней? Она жива?
– Да. Ланочка долго болела. Одно время даже думали, что она вовсе обездвижила. Но врачи объяснили, что травм у девочки нет. И что ее паралич – это явление сугубо нервное. Пройдет стресс, Ланочка снова будет ходить.
– И она начала?
– Да. Поправилась. Хотя болела долго. Но потом все же выписалась из больницы.
– И куда делась после больницы?
– Уехала. Она заходила к отцу.
– К отцу? Так он тоже жив?
– Лана заходила на кладбище, – с достоинством пояснила старушка. – Перед самым своим отъездом.
– Значит, она все-таки уехала. И вы знаете куда?
– Нет.
– Но цветы на могилу отца просила вас приносить Лана?
С минуту помолчав, старушка кивнула:
– Это ее просьба. Но вы должны понимать… Ланочка не может иметь ничего общего с этими убийствами. Она такая светлая славная девочка! Милая! Приветливая! Добрая! Она не может быть замешана ни в чем ужасном!
– Мы и не говорим, что дочь лично мстила бывшим друзьям своего отца. За нее это мог сделать кто-то другой.
– Ах, другой!
Старушка успокоилась. Другой ее не волновал так сильно, как судьба Ланы. И, расчувствовавшись, старушка пустилась в разъяснения:
– Вы себе не представляете, какая это была прекрасная семья. Они все так любили друг друга! И не на показ. У нас городок совсем небольшой. Всем и про всех все прекрасно известно. Если бы мэр и его супруга любили друг друга только «на параде», то всем бы об этом было известно. Но нет! Они действительно любили друг друга и свою дочь.
– Лана была у них единственным ребенком?
– Да. Первым и единственным. Больше им бог детишек не послал. Они всю свою любовь сосредоточили на единственной дочери.
По словам старушки получалось, что Ланочка такой любви заслуживала как никто другой. Девочка была с рождения умницей, ласковым ягненочком и красавицей.
– Вы себе не представляете, что это такое, когда знаешь людей, а потом в одночасье вдруг вся семья исчезает! Мы все были потрясены случившимся. Все простые люди выходили на улицы с лозунгами и требовали оставить в покое нашего мэра. Мы не хотели знать ничего о его ошибках в прошлом. Мы принимали его таким, какой он был. Для нас он был самым лучшим!
