Впрочем, звонить друзьям в Майами Белла тоже не хотела. Проблема заключалась в том, что она успела отвыкнуть от праздного времяпрепровождения и богатых, избалованных приятелей, в обществе которых раньше чувствовала себя как рыба в воде. В Алме она обрела смысл жизни. Ну или, по крайней мере, ей так казалось. Видимо, она ошибалась.
Белла поморщилась – на вечеринке было невыносимо шумно, а теперь еще кто-то включил огромную музыкальную стереосистему. Она досталась семье Монторо вместе с апартаментами, которые Рафаэль приобрел у какого-то музыканта. Из колонок полилась песня Канье Уэста, и подружки Беллы заплясали в пьяном угаре.
Она вздохнула. Все, чего ей сейчас хотелось, – снова оказаться на деревянном полу в старом деревенском доме и есть виноград вместе с британским футболистом, который уже, наверное, забыл о ее существовании.
Белла закрылась в своей комнате, предварительно изгнав оттуда парочку, совершенно забывшую о приличиях, села на постель и крепко обхватила руками сумку, увезенную ею из старого дома.
Сумка не могла заменить мужчину, о котором думала Белла, но это все, что у нее было. В сумке что-то зашелестело. Белла озадаченно заглянула внутрь, уверенная, что вынула из сумки все, что там было.
Письма.
Она совсем забыла о связке старых пожелтевших писем, найденных под полом в заброшенном доме. Белла хотела отдать их бабушке Изабелле, но после всего того, что случилось, мысль об этом совершенно вылетела у нее из головы. Может быть, она перешлет их бабушке почтой.
Белла достала письма из сумки, и на нее нахлынули воспоминания о том, что случилось сразу после того, как они с Джеймсом обнаружили тайник. Белла судорожно сжала перевязанную бечевкой пачку.
Они занимались любовью на великолепной кровати с резными цветами.
Словно обжегшись, Белла швырнула письма на ночной столик и легла на постель, свернувшись в клубок, словно это могло помочь ей избавиться от болезненного ощущения непоправимой потери.
Пачка писем вдруг свалилась со столика, стягивавшая ее старая бечевка лопнула, и письма разлетелись по полу. Застонав, Белла сползла с кровати и опустилась на пол, чтобы собрать листки.
«Опрометчивость». «Незаконнорожденный». «Любовь».
Эти слова бросились в глаза Белле, когда она поднимала очередной листок. Заинтригованная, она взяла письмо, чтобы прочитать его.
Она читала, чувствуя, как в ней нарастает ужас. Нет! Этого не может быть. Должно быть, она что-то не так поняла.
Белла бросилась к телефону и дрожащими пальцами набрала номер Габриэля, совершенно забыв о разнице во времени. Впрочем, даже если бы в Алме была глубокая ночь, это не имело бы никакого значения, Габриэль должен об этом знать.
– Что? – прорычал он в трубку, и Белла услышала на заднем фоне голос Серафии:
– Надеюсь, это не чья-то шутка.
– Рафаэль Монторо II не был сыном короля, – выпалила Белла. – Дедушка. Отец нашего отца. Он не был сыном короля, понимаешь? Письма. Любовник королевы погиб во время войны. Это значит, дедушка был незаконнорожденным. Они любили друг друга, но…
– Белла. Остановись. Вздохни поглубже. О чем ты говоришь? Какие письма? – спокойно спросил Габриэль.
Да. Это отличная мысль – сделать несколько глубоких вдохов. Может быть, и проблемы-то никакой нет. Может быть, она в самом деле что-то не так поняла. Может, эти письма – фальшивка. Белла подышала несколько минут, и ей действительно стало легче, правда, мозг по-прежнему отказывался работать.
– Я нашла старые письма, – медленно и внятно проговорила она. – В заброшенном доме. В письмах говорится, что наш дед, Рафаэль II, не был сыном короля. Подожди минутку. – Она включила камеру на телефоне, сделала несколько снимков самого важного письма и отправила их Габриэлю. – Вот, прочти письмо и, пожалуйста, скажи, что я ошибаюсь. Но нет… я не могла ошибиться. Там говорится, что они держали любовную связь королевы в тайне, потому что война только началась и в стране была неспокойная обстановка.
Габриэль молча ждал, пока поступит сообщение, потом Белла услышала, как он говорит с Серафией.
– Прежде всего нужно доказать подлинность этих писем, – сказал он наконец в трубку. – Я не совсем уверен, но, если это правда, нам придется пересмотреть порядок престолонаследия. Вероятно, я не первый в очереди.
– А почему у тебя такой спокойный голос? – с подозрением спросила Белла. Не такой реакции она ждала от брата. – Это же очень серьезно.
– Потому что теперь у меня появился шанс после свадьбы проводить время с женой, а не беспокоиться о том, как бы корона не слетела у меня с головы.
Серафия рассмеялась. Они с Габриэлем, кажется, совсем забыли о Белле, потому что их разговор был явно не предназначен для посторонних.
– Эй, вы, голубки, что будем делать? – громко спросила в трубку Белла, пока дело не зашло слишком далеко. Господи, неужели они не могут хотя бы на время отложить свои любовные игры? – Мы должны удостовериться, что письма подлинные, и лучше сделать это до коронации. А кто станет наследником, если ты не сможешь взойти на трон?
Ну и дела! Слава богу, она сейчас не в Алме, иначе ее непременно втянули бы в скандал.
– Хуан Карлос, – ответила Серафия. – Разумеется. Если бы у Рафаэля не было законных наследников, трон перешел бы к его сестре Изабелле. Думаю, она, не колеблясь, уступила бы свое право на престол внуку. Это же просто прекрасно, правда? Хуан Карлос всегда был одним из самых ярых сторонников возрождения монархии. Из него выйдет замечательный король.
Габриэль пробормотал что-то в знак согласия.
– Белла, вышли мне эти письма экспресс-почтой, но прежде сними с них копии. Ты можешь отправить их сегодня же?
– Конечно.
Все равно ей нечего было делать.
Вот так принцесса Алмы с разбитым сердцем оказалась в круглосуточно работающем отделении почтовой службы на Пятой авеню, пока ее так называемые друзья допивали ее водку и громили ее мебель.
Вернувшись домой, Белла выставила пьяную компанию за дверь, чтобы остаться наедине со своим горем.
Аэропорт Джей-Эф-Кей явно объявил Джеймсу войну. Уже в девятый раз он прилетал в этот аэропорт, и в девятый раз здесь теряли его багаж.
С аэропортами ему в последнее время вообще не слишком везло. За несколько дней до этого его рейс в Алму из лондонского аэропорта Хитроу откладывали дважды. Сейчас ему больше всего хотелось заползти в какую-нибудь нору и как следует выспаться, но вот уже тридцать шесть часов он безуспешно разыскивал Беллу и не мог позволить себе тратить драгоценное время на сон.
Он показал таксисту адрес, который дал Габриэль, и через сорок пять минут машина подъехала к месту назначения. Джеймс стремительно выпрыгнул из такси и быстро зашагал к дому Беллы. Его терзала тревога. Войти в дом ему не удалось – на пути встал швейцар, который, разумеется, не ждал никого по имени Джеймс Роулинг.
