Спустившись в кают-компанию, он сел на свое место за командирский стол. За столом ужинали командир, старпом и стармех. Старший механик, Иван Михайлович Мотря, вытирая слезы, прихлюпывая, произнес:
– Ну, Валентин Иванович, ты и задвинул с этим Борзя – Боином.
От первого отказались, тарелки на столе не удерживала даже мокрая скатерть.
Аладушкин, жуя котлету, поинтересовался у старпома (это тоже была традиция):
– Саш, эт как ты понимаш, объявление сегодня нормально?
Как и у большинства политрабочих, его речь изобиловала словами-паразитами.
– Очень познавательно. Но мне кажется, нужно расшифровывать инициалы, а то Ф.Ф., Г.И., М.И. – как-то не звучит.
– Ты что? Это, знаш понимаш, текст утвержден Главным политуправлением. Никакой отсебятины быть не может!
В районе Шетландских островов висел мощный циклон. Образовался он пять суток назад над Исландией и достиг за это время максимальной мощи. Надежда на то, что за сутки он сместится на восток, не оправдалась. Стоял как вкопанный и при этом не желал распадаться на более мелкие центры. Придется терпеть до Скагена.
Больше суток погода изматывала и команду, и судно. Как выбившаяся из сил загнанная лошадь, содрогаясь и скрипя, судно заползало на очередную волну. Застыв на несколько секунд на гребне, оно с грохотом падало вниз, зачерпывая тонны воды. Старпом поднялся на мостик сменить Недоварко. Командирскую вахту они несли шесть через шесть.
– Старпом, ход не менять. Спешить нам некуда, подтверждения на проход проливов до сих пор нет. Да, появились удары в районе бака. Людей на палубу посылать нельзя. Как думаешь, что это?
Морев прислушался. Действительно, слышны удары, но сквозь рев ветра и волны определить, что это, трудновато.
– Похоже на якорь, но боцман божился, что все в порядке. За Скаген спрячемся, проверим.
Согласно кивнув, командир спустился к себе в каюту.
Забодяжив в кружке «медведя», старпом залез в командирское кресло и расперся ногами. Иначе было не усидеть. Отхлебнув, он взбодрился.
«Медведь» – замечательное флотское изобретение – крепкий чай с двумя большими колотыми кусками сахара, вымоченными в спирте. И не уснешь, и не простудишься.
Аладушкину не спалось, и в каюте ему было тревожно. Он решил подняться на мостик, разузнать, как дела. По пути он остановился около нового стенда «Члены Политбюро». Любовно огладив его взглядом, поднялся по трапу на ходовой мостик. Уцепившись за поручень пульта управления, помполит наклонился к Мореву и с надеждой спросил:
– Саш, эт как думаш, проскочим?
Морев подбирал слова, чтобы не обидеть помпу ответом. В этот момент, уперевшись руками в переборки, показался начальник радиостанции Володя Бухарев.
Не дождавшись ответа от старпома, Аладушкин обратился к Бухареву:
– Маркони, эт что новенького слыхать-то?
– Брежнев умер, а так больше ничего.
Наступила гробовая тишина, было впечатление, что и судно растерялось.
Лицо Аладушкина сделалось злым. Жидкий чубчик встал на голове восклицательным знаком. Набычившись, брызгая слюной, он заорал:
– Ты, эттвать мать, что себе позволяш? Да я, знаш, тебя из партии к чертям за такие шутки!
– Валентин Иванович, я же беспартийный.
– Все равно эт к чертям собачим из партии!
С такой святой яростью крестоносцы бились за гроб Господень.
– Да сами послушайте, я сейчас вам на ходовой по громкой связи выведу.
Через минуту из динамика послышалась польская речь.
Экстра новини. Неофициалне ведомо, же джесьетого листопада змер секретаж генералный КПЗР Леонид Ильич Брежнев. Официална Москва жмерч не коментуе.
Как рыба, выброшенная на берег, помполит хватал ртом воздух и осмысливал услышанное.
– Эт, знаш понимаш, какая-то провокация. Саша, пошли к командиру.
Экстренное совещание длилось несколько часов. Аладушкин, потрясая чубчиком, вновь и вновь ставил два вопроса: верить ли информации и что говорить команде?
Ответов не было.
– Борис Борисович, давай эт телеграмму с запросом отправим. Живой он или того-этого?
Слов «смерть» и «умер» все трое старательно избегали.
– Ну Валентин Иванович, спасибо! Вы хоть представьте, приносит оперативный донесение адмиралу – не подскажете случаем, Брежнев не откинулся? Да я до Балтийска не дойду, меня вертолетом снимут и в дурдом отправят!
Появился мичман Дроцюк.
– Разрешите, товарищ командир?
– Что у тебя, срочное что-то?
– Подтверждение на проход проливов пришло, и еще вот тут скорбное.
Спасительная радиограмма прекратила коллективные муки.
– Ну слава богу! Валентин Иванович, вот тебе текст некролога, иди зачитай по трансляции.
Дрожащим голосом, с влажными от слез глазами Аладушкин читал:
– 10 ноября 1982 г. на семьдесят шестом году жизни скоропостижно скончался Генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Председатель Президиума Верховного Совета СССР, четырежды Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда Леонид Ильич Брежнев. Ушел из жизни выдающийся деятель Коммунистической партии и Советского государства, международного коммунистического и рабочего движения, крупный теоретик и талантливый организатор. Вся его большая, яркая жизнь была без остатка отдана великому делу Октября, партии Ленина, интересам трудового народа, строительству коммунизма.
За это время судно успело перевалить за мыс Скаген и войти в пролив Каттегат. Ветер и море были почти комфортными. Полуостров Ютландия надежно защищал от непогоды. Командир делал обход судна. Подсчитывали потери.
На сигнальном мостике срезало стойку метеостанции, на баке срезало вьюшку с буксирным тросом, она лежала на боку под надстройкой крана, и еще кое-что по мелочи.
– Ну пойдем глянем, что там стучало.
Поднялись на бак, Бор Бор перегнулся через леера.
Увиденное впечатлило.
Командир был человеком интеллигентным и если кого и драл, то с добрыми интонациями.
– Боцман, старый хрен, ты что натворил? Лучше бы ты этот якорь себе в анус вставил!
Что такое анус, Павлюк не знал, но кожей ощутил, что командир очень зол.
Под правым подзором лапой якоря в борту пробило дыру.
Через час поставили временную заплату и откачали воду из цепного ящика. Вьюшку приварили на место, а вот метеостанция где-то кормила рыб.
Старпом докладывал командиру:
– Борис Борисович, все устранили.
